Жданов Игорь. Разомкнутый круг
Свечи
«Дни
будущие выстроились в ряд -
Горящие,
сияющие свечи...»
К.
Кавафис
1
Мы
не вошли,
Ещё
стоим в дверях,
Еще
не верим скуке назиданий,
Ещё
для нас
На
пыльных пустырях
Цветут
цветы нечаянных свиданий...
Вот
солнечный подстриженный бульвар,
Дом
с башенкой,
В
который вхож не всякий,
А
в нем миниатюрный генерал
С
пройдохой внучкой
И
большой собакой.
Живут
в подвале грустные коты,
Уже
не веря ни в мышей, ни в кошек,
И
осеняет их цветной горошек,
Торжественно
свисая с высоты.
В
бетоне спят усталые сверчки -
Ночные
музыканты и пролазы,
Забыв
свои концерты и проказы,
Повесив
инструменты на крючки.
Здесь
время останавливало бег,
Герань
горела в застеклённой раме, -
Швейцару
неизвестный человек
Сюда
ходил когда-то вечерами.
Красивый
был он,
Что
ни говори,
Незаменимый
в драке и застолье,
Но
сквозь глаза светился изнутри
Какой-то
неосознанною болью.
Он
медлил,
Будто
слушая в дверях
Сквозь
шорохи прохожих и растений,
Как
время шелестит на пустырях
Бумажными
цветами погребений.
2
Когда
стихами поздно говорить, -
Случается
у смертных и такое, -
И
нету телефона под рукою,
Чтоб
другу без причины позвонить,
И
друга нет -
Он
злобу затаил,
Он
мелочен,
Он
пестует обиды, -
Тогда
иди,
Наглаженный
для вида
И
благодушный из последних сил.
Ступая
по асфальтам голубым,
Всё
по местам рассудком расставляя,
Прислушивайся,
ран не растравляя,
К
своим воспоминаниям любым.
Как
в прошлом всё отчётливо сейчас!
Ни
сожалеть,
Ни
каяться не надо!...
Цыганщина
- последняя награда,
Её
не допускают на Парнас.
3
Скребёт
ли ветер шиферную крышу,
Тоскуют
ли в ночи перепела,
Мне
безразлично:
Я
уже не слышу
Той
музыки, которая была.
Так
и живу, зачисленный в уроды,
Исполненный
в простом карандаше.
Нарушена
гармония природы,
И
что-то переломлено в душе.
4
А
мы гуляли с нею по аллеям,
И
хлеб клевали лебеди с руки, -
О
молодости грешной сожалея,
Смотрели
в след тугие старики.
А
было нам всего по восемнадцать,
До
старости оттуда - не достать.
Та
жизнь без гонораров и оваций
Лишь
молодым и любящим под стать.
Всё
было так, и не было эксцессов
Из-за
того,
Что
прямо на виду
Способная
на выдумки принцесса
Бессовестно
купается в пруду.
5
Ты
говорила, что творится сказка,
Что
без меня не жизнь, а трын-трава.
Теперь,
катая детскую коляску
И
мужа обнимая, ты - права?
Простить
тебя - стыда не оберёшься,
Ударить
- не поднимется рука.
А
ты мне всё бессовестно смеёшься
Из
своего далёка-далека.
6
Досмотрим
же классические сны,
Любовь
и страсть безжалостно даруя,
Как
прежде -
Бескорыстны
и честны
От
помыслов своих до поцелуя.
Мой
старый друг,
Мы
вновь сейчас вдвоём
Под
соснами чистейшими Солотчи.
Давай
поговорим,
Но
молча,
Молча!..
И
думая о чём-нибудь своём.
7
Я
понимаю:
Кончится
борьба -
И
мы придём к естественному слову,
Которое
не брали за основу,
Ещё
не зная,
Что
оно - судьба.
Я
понимаю:
Бывшие
враги
Становятся
друзьями перед гробом,-
Подвержены
поминкам и хворобам,
Твердят
одно - друг друга береги!
Я
понимаю:
Смерть
сведёт на нет
Любовь
и боль, беспечность и отвагу...
Ах,
только бы
Не
сдать заране шпагу!
Ах,
только бы
Не
бросить пистолет!
8
Есть
маленькие милости судьбы:
Цветущая
картошка на балконе,
Поющий
кот на крыше у трубы,
Концерт
сверчков в асфальте и бетоне.
Есть
маленькие в мире чудеса:
Вдруг
деревце
Возьмёт
и приживётся,
Пожалуется
чибис, что роса,
Прискачет
жаба,
Эхо
отзовётся.
Чего
ещё?..
Придумывай
стихи,
Не
бойся говорить высокопарно.
Есть
многие на свете пустяки,
Которые
мешают жить бездарно.
1978
*
* *
Я
понял, что она во всём
права:
Нелепы
и бессмысленны попытки
Её
нутро выматывать по нитке,
Желая
естества и торжества.
По-совести,
мне нечем тут владеть:
Её
мирок растерян и раздарен,
Я
- посреди дымящихся развалин,
Их
можно лишь фанерою одеть.
Потом
придёт строитель записной,
С
цементом, камнем и открытым счётом.
Пусть
приступает к плановым работам, -
Я
откажусь от званья - запасной.
Она
и он - прекрасная чета, я
не в уроне:
мне
ли - об измене!
Спокойствие
разлук и вдохновений -
Не
это ли последняя черта?
10 сентября 1983
*
* *
Это
мой дом. Мои отскрипевшие
старые лифты,
Ребятня
под грибками, как дружная
стайка опят.
Здесь
судачили бабки, одетые в
кофты и клифты:
«В
девяносто девятой хозяин
в загранке опять...»
Вот
чего я хочу: я хочу посидеть
у развалин, -
Фляга
джина в кармане и пачка
сухих сигарет:
Я
хочу посмотреть, как с
тобою придёт этот парень,
Что
моложе меня на двенадцать
непрожитых лет.
Я
хочу загрустить над своей
очевидной потерей,
Отвернуться
поспешно, чтоб ты не узнала
меня,
Облегчённо
очнуться при стуке
захлопнутой двери,
Выпить
джина глоток и уйти,
медяками звеня.
А
зачем это нужно? Нет правых и нет
виноватых.
Для
чего эти встречи, когда
миновала беда?..
Без
оглядки, без паники, как
отступают солдаты,
Ухожу
навсегда, чтоб любовь
сохранить навсегда.
1972-1982
(26 февраля)
* * *
Тревожно
мне и не с кем поделиться
Бессрочным
одиночеством своим.
Вон
той звезде простуженной не спится.
Открыл
окно - давай поговорим.
Я
тишины окрестной не нарушу,
Лишь
чьё-то имя вымолвлю едва.
Я
слушаю - и мне ложатся в
душу
Простые,
как созвездия, слова.
«Да,
я светла. И всё же не святая,
Иначе
бы откуда скорбь взялась?
Ты
не завидуй: я же пропадаю,
Наполовину
в свет перелилась.
Чтоб
озарять пространства и глубины,
Мне
боль самосожжения дана.
Жизнь
кончена почти наполовину,
Иль
начата на столько же она?»
Я
слушаю - морозный воздух
льётся
Ко
мне в окно, и валит свет
в окно,
Густея,
тени вётел у колодца
На
снежное ложатся полотно.
Так
вот она - загадка озарений,
От
молнии до уличных огней:
Чем
ярче свет, тем яростнее
тени,
Плотнее
плоть бесплотная теней.
Светить
ровней, чтоб надолго
хватило.
Кому
- сжигать, кому мерцать и
тлеть.
Но
вспыхнет догоревшее светило,
И
гуще тьма, и новому гореть.
10 февраля 1982
*
* *
Они
нагрянут впопыхах
Не
брать, не бить ногами в пах,
Не
пить, не спорить о стихах, -
Не
ради лести.
Они
придут тебя купить,
И
усыпить, и ослепить...
Как
им хотелось бы убить
Тебя
на месте!
Они
придут, когда темно,
И
сердце стужей сведено,
И
нет вина, и всё равно,
И
жизнь - не в жилу.
Они
нагрянут вороньём,
Самоуверенным
ворьём,
Оценщиками
- за старьём,
Когда-то
милым.
Они
внушат твоей жене
Благую
мысль о тишине,
О
жизни, праздничной вполне,
И
об удаче,
Насыплют
соли на мозоль, -
Туман,
угар, аэрозоль, -
И
станет фурией Ассоль, -
А
как иначе?
И
посулят они тебе
Сплошные
радости в судьбе,
Мир
на душе, покой в семье, -
И
крыть-то нечем.
Пообещают
тёплый хлев,
В
придачу - зрелища и хлеб...
Не
обольщайся, будь нелеп
И
безупречен.
Не
унижайся, будь собой,
Ты
не такой, ты не любой,
Не
все отмечены судьбой,
Не
каждый в силах.
Не
отступайся, не юли,
Не
жги мосты и корабли,
И
в пыль кумиров не вали,
Когда-то
милых.
Не
верь, что мир - универсам,
Не
верь их рыночным весам, -
Не
верь штампованным часам, -
Не
лезь из кожи.
Они
пришли - они пройдут,
Будь
снисходителен - и крут,
И
не хватай, чего дадут:
Себе
дороже.
1980
*
* *
"Надо
знать со школькой парты,
Как
важны стране стандарты"
Этикетка
на спичечной коробке.
1
На
спичках написано - «спички»,
На
водке написано - «водка».
Спасибо
бессмертной привычке
За
крупную эту находку.
Табличка
«артист» - на артисте,
Фанерка
«поэт» - на поэте.
Хвала
исторической мысли
За
милые шалости эти.
Горящая
шапка - на воре,
«Петров»
- на портрете Петрова.
И
только на этом заборе
Какое-то
странное слово...
2
Литрами,
галлонами и пинтами
Потребляй,
чего добыть сумел!
Люди
со здоровыми инстинктами
По
утрам идут на опохмел.
Пьёт
страна - не только алкоголики,
Проклиная
странное житьё.
Крупная
находка для историка:
Родовые
схватки у неё.
Что
родит? Урода, не урода ли?
Или
снова выкидыша жди?..
Милая,
зачуханная родина,
Патриоты,
пьяницы, вожди...
1978
*
* *
На
чёрном небе вспышки голубей, -
Ещё
война нам кажется нелепой,
Ещё
хватает вермута и хлеба,
Простой
любви, неумерших друзей.
Ещё
никто ни в чём не виноват:
Не
сдали армий, не вошли в анналы,
И
в лейтенантах ходят генералы,
И
минины не грянули набат.
Ещё
не время думать о судьбе,
О
стольких судьбах,
близких
и неблизких,
Заботиться
о доме и судьбе,
И
серебрянкой красить обелиски.
Но
всё же небо чистое висит,
И
голуби,
как
вспышки спичек мокрых,
И
лист летит, и осень моросит,
И
ночь ложится на московский округ.
1978
Рояль
В
районе, где силос да куры,
Где
лужи грязные кругом,
Огромный
жёлтый Дом культуры
Стоял
пасхальным пирогом.
Там
был рояль. На нём играли
Всю
жизнь без правил и без прав.
И
только на ночь запирали,
Изрядно
за день растерзав.
Когда
случалась вакханалья,
Когда
устраивался гам,
Рояль
какая-то каналья
С
размаху била по зубам.
Он
не особенный, не странный,
Как
ни верти, как ни смотри:
Всего
лишь ящик деревянный
И
сталь певучая внутри.
Но
было: не приснилось - было:
К
роялю девочка одна
Пришла
и руки уронила
И
прогостила дотемна...
С
трудом выдавливая звуки,
Для
всех холодный, словно морг,
Он
помнит, помнит эти руки -
Их
неумелость и восторг,
Их
ласку, их неосторожность,
Порыв,
испуг и немоту,
И
радость ту, и невозможность
Шагнуть
за крайнюю черту.
Кружились
звуки, как шутихи,
Сочился
в форточки апрель,
А
счастье было тихим-тихим,
И
тихо тикала капель...
Нет,
не пройдёт и не отпустит,
Всегда
при нём его весна.
Он
верен памяти и грусти,
Он
полон музыки и сна.