* * *

Игорь горя хлебнул: умер Рюрик, и мальчиком грустным

затаскал его родич Олег по горам, по долам…

Новый город, - не Новгород, Киев какой-то капустный,

новой родиной стал. Что она тебе, княже, дала?

Велес, Хорс и Перун, вы вложили оружье

в эти руки, чтоб греки свой крест принесли целовать,

мир у Скифи Великой просить средь дружины орущей,

подбирая по-лисьему льстиво дары и слова.

С поволокою паволок, узорочьё загребая,

хорошо восвояси убраться мирком да рядком.

С Византией тягаться не стоит, - затея пустая.

Хватит собственных дел над своею славянской рекой.

Но кончается всё: и добыча, и блажь, и терпенье.

Вот, из греков к древлянам повадился. Бей же своих!

Город Искоростень или Коростень, - это знаменье.

Из корысти пришел – здесь останешься, жаден и лих.

Захлебнуться корыстью, - для князя, - обычное дело.

Где-то плачет вдова. Позже слёзы заменит на кровь.

Игорь Малом убит. Игорёвое грязное тело

мало-мальски в земле. Но страшенное дело – Любовь!

Не по-бабьи ж ей выть в стольном граде, как будто в Путивле!

По забралам зазря не печатать неслышно шаги.

Боже правый! (Любой!) В этом городе смертнопротивном

вражьей крови напиться и мстить! Ох, как мстить, - помоги!

И, не выплакав слёз, по-житейски ни в чём неподсудна,

без живинки в глазах принимаясь за страшную месть,

будет Ольга любить даже мёртвого мужа, покуда

упокоится в этой же, чуждой обоим, земле.

Двадцать лет без Него, с воеводами править и княжить,

осаждать и сжигать, исхитряясь, дворов города,

и в далёком Царь-граде стать царскою крестницей даже…

Ох, страшенное дело, - Любовь! И тогда, и всегда.