Вместо предисловия. Наш
автор Евгения Бильченко попросила меня разместить её статью на наших
ресурсах в качестве ознакомления авторов о новых проектах, обсуждении
предложений Евгении, поддержке, наконец. Авторы могут высказываться в
комментариях под статьёй, блоге, форуме - где пожелают. Я, лично, не во
всем согласен с Евгенией, но просьбу её выполнил. Единственно, от себя
скажу - у меня в знакомцах Игорь Жданов, Иван Жданов, Вячеслав Пасенюк,
теперь и Васыль Старун, которые и компьютеров-то не имеют (или не имели,
как умерший Игорь Николаевич), и не публичны вовсе, но для которых
литературный процесс не прерывался Н-И-К-О-Г-Д-А
ибо это есть насущная и естественная суть самого понятия Поэт. "И снова
- за листки поэм, за кисти, за рояль, между печалью и ничем избравшие
печаль..." Борис Чичибабин, поэт божьей милостью. И пока они существуют,
эти люди - между печалью и ничем - беспокоиться о судьбе поэзии не стоит.
Исповедь поэта
Друзья
мои, я пишу к вам это обращение, нарочно используя форму исповеди. От
Августина Блаженного с его «Исповедью» – до Оскара Уайльда с его
«Тюремной исповедью» «ИСПОВЕДЬ» как стиль речи и тип дискурса исконно
считалась личностным покаянием. Одновременно исповедь как жанр и
исповедальность как принцип, неизменно восходящие к принципам личности, и
личностной честности, стали символами христианской культуры и ее
правдоискательства.
Поэтому все сказанное впредь будет столь же
личностным, сколь и всеобщим, – объективным и субъективным, реальным и
символичным, социальным и персональным, – одновременно. Я попытаюсь как
можно более сжато поделиться с Вами своей обеспокоенностью, ни к чему не
призывая и одновременно рассчитывая на отзыв на молчаливый
призыв-мольбу.
Я беспокоюсь о судьбе поэзии в эпоху, которая
пережила как модерное упоение ценностями, так и постмодерную одержимость
от их разрушения, - в эпоху, грядущую после постмодерна.
Меня
зовут Евгения Бильченко. Я – поэт. Наверное, сложившийся поэт.
Безусловно, уже известный в Киеве и Украине, но не похвалы или эпатажа
ради говорю Вам это, а просто констатирую факт – для меня сейчас, увы,
не такой уж безрадостный, факт, как бывало раньше, в первые месяцы и
годы моей капризной славы, – факт, не заслуживающий отныне ни довольства
ни гордости.
Те, кто чувствует в себе духовное, височное, биение
слова «поэт», знают, что поэзия для поэта – это дело, большее, чем
профессия или состояние души. Эта внутренняя экзистенциальная жила,
божественное (то есть, не твое личное) призвание, под алгоритм которого
подстраиваются профессия, карьера, личная жизнь и бытовая
загруженность. Именно жила поэзии заставляет нас, ощущая зов Пути,
совершать те или иные поступки, писать, думать вслух и обращаться.
Я
обращаюсь к вам. Мне тридцать один год. Я – один из самых молодых
докторов наук в Украине, культуролог и философ. Зачем мне все это?
Поверьте, я сейчас не хвастаю и не призываю радоваться или насмехаться
на тему моих «успехов» - брендовых большей частью, поскольку, если
человек – дурак – это при степенях и званиях еще заметней, а если умный,
то ему ни степени, ни звания не нужны. .
Мне важно Ваше понимание.
Всю жизнь я ощущала, что научное философствование о культуре – один из
весомых способов ощутить на уровне интуиции и осмыслить на уровне
рационального видения феномен поэзии. Я потерялась в попытке определить
место поэзии в современном мире. Место, которого я не нахожу. Я не вижу
ничего, кроме пропасти без-местности, – абсурдной атопии, в которую
превратился так называемый «современный» литературный процесс.
Многие
из Вас видели и знают мои тексты. Знают, как я их читаю публично и
знают, что я якобы «ничего не боюсь» и неуязвима в напоре своем. Многие
недолюбливают меня за максимализм и гордыню. Каюсь, ибо обладаю и тем, и
другим в полной мере, равно, как и склонностью к эпатажу и иронии.
Каюсь, ибо нарочно шла на рожон и вступала в конфликт с феноменом
групповой идентичности от искусства в виде сознательного разоблачения
любых кланов и союзов – от постсовременных престижных электронных
ресурсов до ретроградно престижного Союза писателей, в который
сознательно не поступаю, имея при этом папку рекомендаций.
Знаю,
что моя исповедь будет многими не понята. Но я ощущаю высшую
необходимость наконец сказать то, что думаю, – сказать просто, без
схоластической маскировки научными или квазинаучными категориями.
Я
пишу Вам не ради себя. Я пишу ради поэзии. Я ощущаю, что поэзия сейчас,
как никогда, находится в опасности, на той подлинной грани динозаврового
вымирания, которую не измеришь амплитудами ссылок и концлагерей
позорного индустриального и модерного ХХ века. Потому что, когда
общество сажает поэта, унифицированная система-машина проявляет к нему
уважение как к значимой единице, не пожелавшей стать винтиком. Сейчас из
поэта просто делаю клоуна. Его протест унижают до уровня дурашливого
карнавального юродствования и растворяют в смехе. Смех разъедает слезы.
Смех уничтожает Бога.
Чтобы понять, что происходит с современной
поэзией, несмотря на обилие корпораций, фестивалей и нужных людей, опишу
ситуацию в одном только Киеве. Я буду говорить о русскоязычной поэзии
столицы, потому что в нашей стране до сих пор идет четкая дифференциация
русской и украинской поэтической традиции, согласно которой языковое
отличие ошибочно воспринимается как отличие культурной и
мировоззренческой идентичности.
Дискурс поэзии в эру визуального
поворота, среди бесчисленных высокопрофессиональных выставок и биенале,
посвященных медиа-искусствам и их гиперчувственным образам, стал смешным
и не вполне понятным для основной массы населения, любующейся
разноцветными фигурками в иных инсталляций куда более охотно, чем
интеллектуальными причудами «Писем к римскому другу».
Поэзия,
теряя традиционные свойства социального феномена совести, вынуждена
конкурировать с миром популярной, чаще всего визуально настроенной,
культуры – коммерческой или авторской, - сражаться с которыми она не в
состоянии, поскольку на нее не выделится таких спонсорских средств и она
не обладает должной степенью технической профессиональности в
организации. В результате поэзия, не давая ни гонораров, ни
общественных откликов на уровне практики, замыкается на самой себе и
развивается в трех, на наш взгляд, довольно избитых направлениях.
Направление
первое – так называемая элитарно-буржуазная, «добропорядочная»,
официальная среда. Академический дискурс, дающий неплохие плоды в
далекие 60-е, ныне превращается в засилье поэтических штампов о
заходящем солнце и восходящей луне в дамских гостиных с канделябрами и
томными вздохами об умирающей духовности. При этом банальность вздохов
не только не воскрешает, но и добивает и без того угасшую
нравственность. Обилие официозных наград питает лакейство: клановость
обеспечивает жесткую замкнутость этого дискурса якобы «посвященных» в
тайны «порядочного» искусства – при полном игнорировании того факта, что
филистерская мораль не может быть критерием кантовского звездного неба.
Направление второе – традиции контркультуры хиппи и битников,
некогда мощные, а ныне превращающиеся в посмешище. Безусловно, Киев
помнил лучшие времена русскоязычной протестной поэзии – Тараса Липольца,
Юрия Крыжановского и других представителей маргинальных субкультур
антисоветского иронично-трагичного направления. Ныне интеллектуальный
напор этой традиции неуклонно ослабевает под давлением поп-культуры и,
стремясь угодить ей, вырождается в кабак.
Уйдя из канделябровых
гостиных, я лично предприняла отчаянную попытку привнести «свет поэзии» в
подвалы арт-кафе, но там обнаружила только пьяное улюлюканье и дешевую
падкость на маты, не находящие смыслового обоснования в теле текста,
среди толпы жующих за столиками псевдо «маргиналов». Яркий тому пример –
серия новых киевских «арт-кафе» типа «вилка-тарелка», претендующих на
покровительство искусству и плодящих при этом ценности китча и трэша.
Их
мажоры не слушают тех, кого некогда считали своими патриархами.
Талантливые люди задыхаются в атмосфере непрерывного «постмодерного»
хохота не меньше, как когда-то они задыхались в системе манерного
совдепа. Мне обидно, например, за бывшего лидера хиппи, поэта и, между
прочим, учителя русского языка, моего друга, Юрия Крыжановского, нервно
кричащего толпе: «Заткнитесь, суки!». Мне обидно за моего духовного
брата – талантливейшего украинского поэта и прозаика Игоря Павлюка,
между прочим, доктора социальных коммуникаций, которому удается быть
признанным в Америке и Ирландии, потому что родной стране на этих ребят
просто наплевать.
Направление – третье – фестивально-сайтовское.
Пожалуй, самое прогрессивное, хотя я, Евгения Бильченко, регулярно
дразню гусей и вхожу в конфликты с издержками его крикливой клановости и
стадности. Покойному поэту и арт-куратору Владу Клену нужно в ножки
поклониться за попытку создать движение интеллектуалов, не зашоренных ни
классическим ханжеством, ни тупоумным анархическим распутством. Я хочу
поблагодарить людей, которые, на мой взгляд, обновляют поэзию на пути к
социальной ее востребованности: моего товарища, Полину Городисскую,
админа сайта «Литфест», Наталью Пасичник и классика национальной
литературы, моего товарища, Романа Скибу, которые делают ресурс
«Культреванш», я хочу отметить волонтерство талантливой Жени Чуприной и
старания моих студентов – ребят из НПУ имени М.П. Драгоманова, а также
литклуба «Маруся», интенсивно организовывающих мероприятия в книжной
лавке «Е» и других местах, где жив еще дух не прилизанного
официальностью и не оплеванного маргинальностью не конъюнктурного
искусства.
Я упоминаю эти структуры и людей неспроста. Говоря о
том, как все плохо, я должна предложить некий конструктив. Я немного
волнуюсь, так как в первый раз не вуалирую свою искренность ни красивыми
словам, ни скандальными выкриками. У нас, отдельных киевских поэтов и
моих коллег по философии и культурологии из университета, возник
культурологический проект современного двуязычного фестиваля поэзии,
избавленного от вывихов официоза, анархии и клановости. Проект,
построенный по принципу диалога двух языков в пределах одной
идентичности, – идентичности нас самих как жителей это пока еще не
умершей в разборках и предвзятостях власть имущих страны. Платформой
проекта «Спасем поэзию!» (простите меня: Бильченко впервые в жизни
позволила себе пафос – я просто осознаю степень опасности) станет
научная и культурная база наших ресурсов и арт-центров: НПУ, «Арсенале»,
Дома актера, книжных магазинов и т.д.. Проект планируется на осень 2012
г. Если Вы готовы нас поддержать, я буду очень рада. Мы детально
обсудим все в рамках рабочего графика.
Моя цель была – показать:
поэзии в столице – радикально душно. Надо предпринимать конкретные шаги к
ее эмансипации. Я прошу поэтов о взаимном понимании. «Лучше зажечь
одну маленькую свечу, чем клясть темноту», - сказал Конфуций. Кодовое
название нашего проекта: «Одна маленькая свеча».
Если честно , мне очень больно, – и впервые… НЕ ЗА СЕБЯ.
С уваженим к Вам и смесью обиды, страха и надежды,
Евгения Бильченко. Поэт. Философ. Культуролог. Доктор культурологии. Доцент кафедры культурологии НПУ.
|
