Гонтарева Людмила. Последняя четверть. Продолжение
Гонтарева Людмила. Последняя четверть. Продолжение
Прошло две недели
с тех пор, когда Женькин алфавит был
куплен на Ярмарке за самую высокую цену.
Хотя, как и предполагалось, Вера Сергеевна
предлагала им нарисовать или сделать
что-нибудь другое, попроще. Салабанов
заметил необыкновенное Пусино расположение
к себе. Это сделало его напыщенным и
очень добрым. Он героически пережил
последнее испытание, которое придумали
подруги: его светлый кожаный дипломат
был увековечен записями типа «Спартак
– Чемпион», «Scorpions»
, «AС/DC»
и прочими. Вернувшись в класс после
перемены и увидев, какие изменения
постигли его квадратного друга, он
только грустно пробасил:
- «AС/DC»
я люблю. Класс..
Однако множество
плюсов и восклицательных знаков не
сблизили Ленку с Семеном,
хотя он, как казалось, был бы рад этому
всей душой. Но, пока что, вечерами подруги
гуляли втроем. Агафонова и Крынко
допекали при этом Ленку:
- Чего ты ещё
хочешь? Ведь проверку он лучше всех
выдержал. К тебе неравнодушен, видно
же.
-Я буду любить
его тайно, - пыталась отмахнуться та. Но
под железным натиском сломалась:
- Хорошо. Предложу
ему завтра пригласить меня в кино.
Завтра выдалось
солнечным и несерьезным. Пуся ничего
не предложила Салабанову. Весь день она
решалась это сделать, но ей все время
что-то мешало. Чтобы как-то успокоиться,
она развлекала себя, разыгрывая Кормухина.
Найденный в школьном дворе старый ключ
сыграл в этом деле не последнюю роль.
На уроке биологии, глядя на аккуратно
подстриженный затылок Андрея, у Ленки
в голове возник очередной план. Щелкнув
по уху Совенко, она дала ему ключик со
словами:
- Передай
Кормухину, но не говори, от кого.
Тот понимающе
закивал, и ключ, побывав ещё у десятка
учащихся, достиг адресата. Андрюша
повертел послание в руках и шепотом
спросил у Алены Гринько, которая передала
ему ключ:
- От кого?
Та пожала плечами.
Андрей уже громче повторил вопрос для
всех сидящих сзади него. Догадываясь,
кто может за этим стоять, он внимательно
посмотрел в сторону Пусыгиной. Та что-то
сосредоточенно списывала из учебника
в тетрадь. Почувствовав на себе взгляд,
она подняла глаза и очень серьезно
спросила:
- Что, Андрюш?
Кормухин
отвернулся. Потом, подумав, вернул ключ
Алене:
- Отдай обратно.
Так, по передаче,
ржавый ключ вернулся к Пусе.
- Давай мы
его по другому ряду Кормухину отправим,
- вступила в игру Крынко.
И ключ, теперь
уже через Ирку Губину с третьего ряда,
снова оказался на парте Андрея. Оторванный
от своей работы Кормухин (надо сказать,
класс писал самостоятельную) очень
разозлился и даже покраснел от досады.
От кого ключ выяснить так и не удалось,
но он чувствовал, чьих это рук дело.
Закончив работу и педантично просмотрев
написанное, Андрей завернул злосчастный
ключ в бумажку и метким попаданием
приземлил его прямо на парту Пусе. Тут
и звонок прозвенел. А Ленка, смеясь,
крикнула:
- Кормухин! Ты
делаешь успехи!
У Андрея на языке
вертелось: «Пуся – дура!», но он сам,
почему-то, улыбался, как дурак, и молчал.
Следующим уроком
была физкультура. Девчонки занимались
возле школы. Парней же подтянутый физрук
погнал на стадион. Пусыгина, Агафонова
и Крынко добросовестно сгоняли с себя
лишний вес, который, по правде говоря,
был только у Ленки. Но она сама занималась
до упаду и подругам отдыху не давала.
Пуся стала красной, как помидор, глаза
её озорно блестели, а шутки, сыпавшиеся
из неё как из рога изобилия, заставляли
смеяться всех десятиклассниц до упаду.
Одноклассницы Ленку любили, но побаивались,
что её острый язычок может их «зацепить».
Да и серьезно она ни с кем ни сближалась,
кроме незаменимых Юльки и Женьки. Из
раздевалки подруги выползли. Хотя
«выползли» можно сказать только про
Агафонову и Крынко, Пусыгина же была
полна сил и энергии. Возле ворот школ
их уже ждал «толстый и красивый»
Салабанов. Иногда он сопровождал их по
дороге домой. Правда, пока всех троих.
- А у нас событие,
- интригующе сообщил он. – Кормухин с
турника грохнулся. Хотел «солнышко»
сделать, да, видно, турникет влажным был
от дождика, который нам чуть урок не
сорвал, но быстро закончился… Вооот.
Так он не удержался и грохнулся вниз
головой. Хорошо ещё, что внизу матрац
лежал.
- Какой? –
спросила Женька.
- Какой матрац?
– непонимающе свел брови Семен.
- Андрей или
Вадим? – уточняющее спросила Крынко.
- А вот Зайка не
спрашивает: она и так знает какой. Да,
Зайка? – обратился Семен к Ленке.
- Конечно, знаю,
- смеясь, подтвердила та. – Ну, кто, как
не Андрей, может с турника спикировать?!
-Точно! – бодро
подтвердил Слабанов.
Случившееся с
Кормухиным никого не огорчило.
…Темное облако
наступало не Ленку. Она бежала из пустоты
– в пустоту. Ленка обернулась: облако
было настолько близко, что оказалось,
облако – это стая. Уже слышно зловещее
хлопанье крыльев. Глаза неведомых птиц
с яростью смотрели на Ленку. Он собрала
последние силы, но вдруг провалилась,
и что-то тяжелое упало на грудь. Стало
трудно дышать, невидимый груз окутал
её левую сторону…
Вся в слезах
Пусыгина внезапно проснулась. «Рассказать
кому – поверят», - подумала она. На часах
было 2-30. Город спал. Родители мирно
храпели за стеной. Боясь, что ужасное
сновидение может вернуться, Пуся решила
больше не ложиться до утра. Она достала
английский (свою слабость) и до четырех
часов довольно увлеченно переводила
рассказы Джека Лондона, помещенные в
учебнике. Когда английский надоел, Ленка
отыскала на столе алгебру (вторую
слабость) и ещё часок решала задания
(уже сидя на кровати). Потом она заснула.
И ей снились привычные квадратные
уравнения и английские песенки,
написанные яркой тушью.
На следующий
день Ленка в школу не пошла. Годовые
контрольные были написаны, оставались
лишь экзамены да выпускной вечер. И –
прощай, школа. От этих мыслей было
тоскливо. Английский уже не спасал.
Ленка с нетерпением ждала подруг. Она
не сомневалась, что после занятий те
примчатся к ней узнать, почему она вдруг
пропала. «Вот придут девчонки, тогда и
«посветлеет», - подумала она.
Девчонки
не заставили себя долго ждать. Не
дождавшись последних двух уроков, они
покинули стены родной школы. К счастью,
учителя уже не так серьезно обращали
на это внимание.
- Что
случилось? – с порога спросила Крынко.
-
Ничего, - ответила прогульщица.
- Ты
заболела? – участливо поинтересовалась
Агафонова, устраиваясь на диване.
-
Нет. Проспала, - пояснила подругам Пуся.
– И вообще, девочки, я вас давно жду.
-
Почему же ты нас раньше не предупредила?
Мы бы с первого урока ушли, - сказала
Юлька.
- Я
же говорю – проспала.
- Так
чем заниматься будем? – поинтересовалась
Женька.
Пуся
пожала плечами:
-
Развеяться бы… А то такая тоска…
Крынко не спеша
расправлялась с конфетами в хрустальной
вазочке:
- Да, развеяться
не мешало бы.
Тут Женька
Агафонова просияла:
- Девочки, я же
новую пленку в «Зенит» вставила. Давайте
фотографироваться!
Фотографироваться
подруги любили. Тем более, что Агафонова
делала фотографии быстро. Качественные
и не очень – они всегда были напечатаны,
запечатлев неразлучных подруг в разных
моментах жизни. В их домашних альбомах
уже были пачки этих плотных листов:
субботники, демонстрации, дискотеки,
походы, дни рождения, экскурсии, девичники,
а зачастую – просто портреты. Все это
являлось лучшими зарубками человеческой
памяти.
Плотно
пообедав и расправившись с домашним
заданием, девчонки быстро сходили к
Агафоновой за фотоаппаратом. Решено
было отправиться в городской парк,
который, несмотря на запущенность, в
это время года из-за нежной зелени
смотрелся очень даже привлекательно.
Людей на аллеях было немного: молодые
мамы с колясками да парни спортивного
вида с собаками наслаждались озоном.
Аттракционы давно не работали.
Качели-карусели по-старости были жестоко
выкорчеваны и брошены тут же. Средств
на их уборку так же, как и на приобретение
новых у дирекции, видимо, не было. Поэтому
местами этот «уголок отдыха» напоминал
поле сражения то ли татаро-монголов с
русичами, то ли русских с немцами.
Относительно прилично сохранилась
детская площадка для самых маленьких.
Это было место, засыпанное серым песком
и обнесенное низеньким кирпичным
заборчиком. На её территории ещё
функционировали ржавые качели, да
детская машинка, намертво вкопанная в
землю, не была до конца разломана.
Здесь
подруги и решили начать съемку. Сперва
Пусыгина и Агафонова снялись, поддерживая
огромный рекламный щит с надписью:
«Слава советскому спорту», который был
закреплен тут же на толстых столбах.
Потом Пуся и Крынко облюбовали качели.
Были сделаны снимки «в полете». Еще Пуся
втиснулась в детский пароходик, изображая
бравого капитана. Ко всем вернулось
хорошее настроение, и девчонки беззаботно
хохотали над своими выдумками. Тут
Женька заметила, что к ним по аллее
приближается кто-то явно знакомый.
Подруги стали бесцеремонно вглядываться
в подходящего. Это был Кормухин, но вот
Андрей или Вадим - издали было не
различить. Они даже немножко поспорили
по этому поводу.
-
Андрей же дома лежит. С головой… - для
убедительности Крынко постучала кулаком
по своей макушке.
И
действительно – с ними поравнялся
Вадим. Если бы это был другой Кормухин,
то на него, в лучшем случае, не обратили
бы внимания. В другом случае, ему было
бы оказано столько внимания, что он и
сам бы не обрадовался. Но Вадик – другое
дело: он весельчак и не зануда! С Вадимом
Пуся дружила.
-
Пусенька, - заулыбался Кормухин, увидев
Ленку, - тебя почему в школе не было? Мы
уже соскучились.
- Кто
это мы? – спросила Пусыгина, не отвечая
на его вопрос.
- Я
и девочки, - не растерялся тот, кивнув в
сторону Юльки и Женьки.
- Ну,
девочки меня сразу навестили, - вступила
в игру Ленка.
- А
я вот сейчас навещаю, - разошелся Вадим,
все так же мило улыбаясь.
По
правде говоря, он шел через парк на
стадион, чтобы немного размяться: братья
вообще ладили со спортом (это единственное,
в чем они были похожи). О планах Вадима
подруги догадались: он был в спортивном
костюме. Однако такая неприкрытая лесть
Ленке нравилась.
-
Давайте фотографироваться с Вадиком,
- предложила она.
Вадика не нужно
было особо приглашать: он и сам любил
такие мероприятия.
После групповых
портретов решили придумать что-нибудь
ещё.
- Ты, как будущий
водитель, можешь пока сняться вон в том
автомобиле, - предложила Ленка, показав
в сторону обшарпанной машинки.
Но там уже сидел
серьезный карапуз и отколупывал палочкой
ржавчину с боков. Его мама сидел с книжкой
на дальней лавочке, изредка поглядывая
в сторону малыша. Их приход не был замечен
одноклассниками.
- Ну вот, -
огорчилась Агафонова, - а такой был бы
снимок…
- Я с ним
договорюсь, - успокоил их Вадим и
направился к машине.
Агафонова быстро
приготовилась фотографировать. Но Вадим
только так убедительно пообещал, а как
обращаться с детьми «от двух до пяти»
(да и постарше) он вообще не имел понятия.
Поэтому, приблизившись к мальчику, он
ласково брякнул:
- Мальчик, иди
отсюда. Погуляй.
Карапуз оказался
смышленным и понял, что этот новая игра,
и надо уступить место большому мальчику.
Он неторопливо выбрался из автомобиля,
но решил далеко не уходить, и уставился
своими любопытными глазенками на нового
товарища. А «товарищ», с трудом вместившийся
на сиденье, уже исчерпал свой словарный
запас для малышей и не знал, как спровадить
прилипчивого гражданина.
- Подвинься
немножко, - он стал неловко отодвигать
мальчишку, улыбаясь ему при этом.
Карапуз тоже
изобразил радость на лице, но отодвинулся
совсем немного. Пришлось с этим смириться.
Вадим повернулся в сторону хохочущих
девчонок и приготовился к съемке. Но те
уже и не думали его фотографировать.
- Все, вылазь, -
давясь от смеха, скомандовала Пуся. –
Мы всю пленку отбили, как ты с ребенком
справлялся: из машинки дитину
спровадил. Завтра в класс принесем –
смеху будет.
Кормухин хотел
обидеться, но передумал. Он любил хорошие
розыгрыши, если они были остроумными и
безобидными.
- Как Андрюша?
– беззаботно спросила Ленка.
- Во! – Вадим
поднял большой палец. – Как космонавт!
Незаметно
промелькнули последние школьные дни.
На смену теплой весне пришло чудное
лето. Экзамены, которых все боялись и
ждали одновременно, были сданы. Прозрачными
вечерами в маленьком городе можно было
услышать соловья.
Десятиклассники
готовились к выпускному вечеру. Девушки
уже примеряли платья, сшитые на заказ
в лучших ателье. Юноши доставали из
шкафов новые костюмы, купленные специально
по этому поводу, чтобы убедиться в их
безукоризненности. Предстоящее
расставание со школой сделало всех
взрослее, серьезнее. Вчерашние мальчики
и девочки таинственно и неизбежно
превращались в молодых людей, открыто
мечтающих о студенческой жизни.
Суматоха
экзаменов отодвинула на второй план
Пусины любовные проблемы. Девчонки
тактично обходили эту тему, не вспоминая
ни претендентов, ни отвергнутых. Сама
же Ленка, казалось, забыла о своей
недавней затее. Наряд для выпускного
её не очень занимал: над ним всецело
трудилась Нина Викторовна. Ленка же
полностью отдалась английскому. Основной
её целью стало поступление на факультет
романо-германской филологии. Крынко
тоже решила сдавать туда экзамены – за
компанию. Агафонова метила в журналистику.
Теперь только выпускной бал огтделял
их от новой жизни. Как жаль потом, что
этот вечер, которого так долго ждешь,
приходит и проходит слишком быстро…
Стоя
перед зеркалом Пуся освободила от
изящных шпилек светлый локон, который
должен был играть роль «непослушного»
- последний штрих в приготовлении к
празднику был сделан. Умело нанесенная
косметика делала её очень даже хорошенькой.
Хотя про себя Ленка отметила, что стала
похожа на гладкое румяное яблочко. Затем
Пуся внимательно осмотрела родителей,
которые в полной готовности дожидались
её уже с полчаса. После этого семейство
дружно отправилось к школе. В условленном
месте они встретились со всеми Крынко
и Агафоновыми. И теперь уже по улице шла
целая колонна. Впереди гордо шествовали
выпускницы, а сзади, с умилением обсуждая
дочерей, вышагивали не менее гордые
родители. Возле школы собралась огромная
толпа, не имеющая никакого отношения к
выпускникам. Посмотреть на такое
мероприятие обычно собирается половина
города (а если и не половина, то треть
уж точно). Дотошно оглядев только что
прибывших, народ нехотя расступился,
пропуская их внутрь здания.
В
вестибюле особняком стояли озабоченные
будущим своих детей родители; стайка
девушек-выпускниц в необыкновенных
нарядах звонко веселилась у окна; юноши,
превратившиеся в джентльменов, тоже
держались группой.
Последние
действия на вечере развивались очень
быстро. В памяти сохранились обрывки
всего происходящего… Речь директора
в актовом зале… Вручение грамот и
медалей (Агафоновой дали грамоту «За
особые заслуги в изучении русского
языка и литературы», Пусыгина получила
честно заработанную серебряную медаль)…
Школьный вальс… Возмужавшие мальчики
танцуют с мамами… Выступления учителей
(некоторые даже искренне роняют слезы)…
Неожиданно расчувствовавшиеся выпускники
коряво (мимо заученных слов) благодарят
педагогов и тоже прячут глаза… Концерт,
подготовленный младшими школьниками,
которые тихонько подсмеиваются над
всеми…
После
торжественной части родители отправились
по домам, а детям была дана команда
веселиться до утра. Оставшиеся для
поддержания порядка
учителя и родители
не особо допекали своих чад. Когда
закончилось праздничное застолье и
начались запланированные танцы,
большинство теперь уже бывших учащихся
разбрелись по классам. Влюбленные
парочки углубились в парк. Пусыгина,
Крынко и Агафонова нашли незапертую
комнату (ею оказался «любимый» кабинет
физики) и решили остаться в ней до утра:
утром, по традиции, надо встречать восход
солнца. А сейчас, когда праздник кажется
уже затянувшимся, лучше от всего отдохнуть
и спокойно поговорить. После того, как
подруги в очередной раз вспомнили свои
проделки, поделились планами и мечтами,
Крынко вдруг сказала:
- Жаль только,
что Ленка так и не влюбилась.
- Да, жаль, -
поддержала Агафонова.
Пусыгина же
задумчиво промолчала, а потом предложила:
- А пойдемте
слушать ночь! Чего мы здесь сидим?!
Женька и Юлька
были не в восторге от её предложения.
- Холодно там,
- пробубнила Агафонова.
- И комары, -
добавила Юлька. – Давайте лучше стулья
сдвинем и вздремнем до утра.
На том и порешили.
Ничуть не
беспокоясь о платьях, которые так долго
выбирали и отглаживали, девчонки рухнули
на стулья: не привыкли они ещё по ночам
бодрствовать. Да и пережитые накануне
праздника волнения дали о себе знать.
Тяжелый сон быстро сморил
их.
Навязчивая
трель звонка заставила подруг проснуться:
это был знак для сбора во дворе школы,
чтобы организованно идти встречать
рассвет. Было ещё совсем темно, и сверчки
старались заглушить друг друга, как
сумасшедшие. На часах было начало пятого.
Агафонова и Крынко подскочили, как
ошпаренные, и уставились друг на друга.
Выглядели они, надо сказать, очень
непривлекательно: растрепанные волосы
и размазанная по лицу тушь несколько
изменили их. Но, к счастью, они быстро
сориентировались и радостно поприветствовали
друг друга с удачным пробуждением.
Некоторое время было потрачено на
приведение себя в божеский вид. Поэтому
отсутствие Пуси взволновало их не сразу.
Однако тревога нарастала: ведь спать
они ложились в кабинете втроем, а
проснулись уже малым составом. Конечно,
она могла встать пораньше и пойти
прогуляться, но, услышав звонок, Ленка
неприменно примчалась бы, чтобы
растормошить своих «сплюшек». А она не
прибежала и не растормошила… Девчонки
решили не поднимать пока шума, а поискать
её среди одноклассников и гостей
(которых, надо заметить, к утру значительно
прибавилось).
Когда подруги
спустились вниз, то поняли, что их задача
очень усложняется: во дворе собралась
пока незначительная часть «встречающих»,
остальные медленно подтягивались. Но
уверенности в том, что соберутся все,
не было. Очень дружно собрались влюбленные
пары. Веселые и румяные от выпитого
спиртного Булкин, Ивашкин и Совенко
нежно поддерживали друг друга. Теперь
уже бывший наставник по НВП Иван Петрович
мертвым грузом повис на Семене Салабанове,
который и сам-то не очень твердо стоял
на ногах. По всему было видно: бурное
веселье проходило этой ночью. Правда,
некоторые смотрелись весьма прилично,
хотя к ним и прибавились друзья и друзья
друзей. Пуси не было видно.
Подождав немного,
решили, что из педагогов достаточно
военрука Ивана Петровича, которого,
правда, на встречу с солнцем придется
нести. Распределив дежурство по Ивану
Петровичу, толпа неуверенным шагом
двинулась навстречу новой жизни. Юлька
и Женька в это время вычисляли на ходу
отсутствующих, чтобы определить, с кем
из них «потерялась» Ленка. Отсутствующих
набралось немало, поэтому девчонки
решили ждать развязки, не вмешиваясь в
ход её развития, надеясь, что с их Пусей
ничего не случилось.
Здороваться
с солнцем, по традиции, было принято на
окраине города, взобравшись на террикон
старой шахты. Дорога предстояла долгая
и трудная, учитывая не совсем бодрое
состояние участников похода. Шествие
напоминало движение паломников по
пустыне. Рано пробуждавшиеся птицы ещё
почему-то молчали. Путь проходил через
старый парк. Звенящую тишину нарушал
лишь топот ног молодого поколения да
приглушенные разговоры. На традиционное
песнопение хором сил не было. Вдруг
Женьке показалось, что она слышит звук
гитары. По-видимому, показалось не одной
ей, потому что разговоры прекратились
и люди прислушались. Звучание доносилось
яснее, мелодия была явно знакомой –
любимая Пусина песня. Но исполнялась
она на два голоса. Самодеятельные
вокалисты душевно выводили: «Давайте
делать паузы в словах…»
Ночное
пение не очень всех удивило, а вот
картина, которая предстала перед их
взором через минуту, многих сразила
наповал своей невероятностью. Стеклянные
от выпитого и туманные от утомления
глаза бывших десятиклассников на
мгновение прояснились, и в них можно
было бы прочитать (если б кто читал,
конечно) недоумение и дикий интерес. У
Салабанова отпала челюсть, и он, похоже,
навсегда забыл, как вернуть её в исходное
положение. Увиденное поразило не только
людей,
не посвященных в Пусыгинские проблемы,
но и Юльку с Женькой. А уж им-то полагалось
знать её планы.
На
лавочке, под раскидистым кленом, тесно
прижавшись друг к другу, сидели Ленка
Пусыгина и Андрей Кормухин. На Пусе был
Андрюшин пиджак, в который она с трудом
втиснулась. У Андрея в руках была гитара,
и он самозабвенно перебирал струны. В
Ленкиных чертах проявлялись доселе
невиданные взрослость и серьезность.
Фонарь на противоположной стороне аллеи
мягко освещал эту идиллию. Толпа
остановилась немного в стороне от
поющих. Дуэт так и не заметил случайных
слушателей (среди которых уже появились
поклонники его вдохновенного пения).
Был
июнь. Начало пятого утра. Мы уверены в
себе и полны радужных надежд, встречаем
рассвет не на терриконе, а в старом
запущенном парке. А
в памяти – бередящие
душу слова:
Под
небом голубым есть
есть
город золотой…
© При оформлении страницы использованы иллюстрации Нормана Роквелла
Персональные сайты автора: Гонтарева Людмила. Дрессировка мужчины
Гонтарева Людмила. Мы войну объявим только завтра
© Гонтарева Людмила, 2011
