Публицистика 12. Михаил Путник. Методика объективной оценки сетературного текста. Эссе
Идея и тема
Данный текст используется
в качестве справочника при анализе
подробных критических разборов
сетературных текстов по пп. 1.1 (трактовка
Темы) и 1.2 (трактовка Идеи) модифицированной
методики Альтова.
ЭПИГРАФ: «…Тема и идея
произведения должны формулироваться
внешним экспертом, не имеющим отношения
к тексту, легко и естественно, без
организации с автором длительных
словесных баталий по типу «сам дурак»…».
Один из основных приемов
познания мира - сравнение. Но труднее
всего сравнивать и оценивать – естественно
- произведения искусства и литературы.
Как правило, каждый оценивает их,
руководствуясь собственным опытом,
своими собственными вкусами и
пристрастиями. Более того, распространено
мнение, что оценить произведение
объективно просто невозможно. Как же
быть? С одной стороны, по прочтении
текста мы его неизбежно оцениваем, а с
другой - мнений о прочитанном столько
же, сколько и читателей! Нельзя ли
выработать систему экспертных оценок,
которые дали бы возможность сравнивать
различные произведения по одним и тем
же критериям? Ведь оценивают таким
образом судьи выступления по художественной
гимнастике или фигурному катанию...
Методика Альтова – как
раз и предназначена для «формализации
впечатлений». Чтобы ничего не упустить.
Чтобы не смешивать всё в кучу. Чтобы не
путать Божий дар с яичницей.
Цитата из раздела
Методики «Общие положения»:
«…Один из недостатков
«обычного» рецензирования - отсутствие
четкой формулировки темы и идеи текста.
Сие, свое видение,
подразумевается, трактуется в ряде
косвенных замечаний, реплик и фраз. Но
отсутствие четкой формулировки ставит
автора по отношению к рецензенту ,
окончательно и бесповоротно, в весьма
невыгодную позицию. Прием «ну, Вы
понимаете, что я хочу сказать…» - сродни
удару ножом в спину. Сказать «не понимаю»
- значит выставить себя дураком, «понимаю»
- и остаться в том же состоянии
«догадывания», информативность коего
– чистое zero. Еще хуже откровенность
сомнений рецензента в своих способностях
зафиксировать тематическую направленность
или форму текста, а также обороты вроде
«тема - вполне-е-е» (либо «тема не блещет»,
знак - не суть важно). На подобные
замечания, да еще поданные в виде
вступления, автор вполне вправе
отреагировать следующим образом: «О
какой теме идет речь, милейший? Вы разве
ее сформулировали?»
Сие вовсе не мелочные
придирки. Профессионализм рецензента
выражается, помимо прочего, и в усвоении
элементарных технических приемов.
Способность четко очерчивать предметные
области и формулировать претензии –
не самый последний из них. Для сомневающихся
предложу следующее упражнение: берете,
наугад, десять текстов и формулируете
для каждого тему и идею, но так, чтобы
не услышать в ответ «Чего? Что за фуфло
ты мне несешь, родной? Да ты меня в упор
не понял!». Не такое уж и простое действо.
Уверяю Вас…».
Иными словами, первое,
что должен сделать потенциальный
рецензент – дать своё видение Темы и
Идеи произведения. Чтобы расставить
все точки над "и". Чтобы отделить
мух от котлет. Чтобы сказать автору –
ещё до начала разговора: «Уж не знаю,
батенька, чего Вы там несли читателю из
«разумного, доброго, вечного», а я, вот,
узрел – следующее».
Здесь ключевой момент
«…а я, вот, узрел следующее…». Спор о
том, что «боле прав» - в данном случае –
бред сивой кобылы. Всё зависит от позиции
автора, от того, каким образом оный автор
отвечает на три простейших вопроса:
Вопрос 1. Имеет ли право
«непризнанный автор» (или «широко
известный в узких кругах») проводить
параллели между собой и, скажем, Ницше
и Достоевским, и – на основе данного
параллелизма – глаголить о необходимости
«дорасти читателю до уровня текста»?
Этот самый параллелизм – должен быть
«узаконен» массовой аудиторией, или
автор – на основании субъективного
восприятия «самого себя» - может не
утруждаться мнением оной аудитории?
Вопрос 2. Может ли
читатель «непризнанного автора» –
теоретически – быть не правым в споре
«нравится – не нравится», «понял – не
понял», «воспринял – не воспринял»?
Ежели автор выставил своё творение на
публичное обозрение, без каких-либо
авторских ремарок о составе аудитории,
для которой оное творение предназначено,
на чём основаны потенциальные утверждения
«не нравится – не читайте»? А как оценить
– не читая?
Вопрос 3. Правомочен ли
автор ответствовать на критические
замечания по поводу небрежности
оформления (неверных данных, неоднозначности
трактовок и т.п.) - в стиле «не придирайтесь,
вникайте в суть, эти мелочи может
исправить любой корректор»? Не есть ли
подобные «ответы» завуалированное
оскорбление читателя?
Ибо ключевым аспектом
проблемы – как для сетевого автора, так
и для сетевого читателя – является
единственный: цель «пришествия»
сетератора в сетературу.
Ибо сетература – всего
лишь – мастерская. Полигон, где
«страждущему душой» предписано
«претерпеть вся тяжкие», дабы не
переносить в реал период неизбежной
боли. А то, что он будет – сей период
«неизбежной боли» - это, как говорится,
«к бабке не ходи». И у авторов и у
"рецензентов". Мастерская - она и
в Африке мастерская. Ежели есть желание
«учиться литературе должным образом»,
на собственных ошибках, оная виртуальная
боль – много слабее её реального аналога
в реальных издательствах, литературных
студиях, мастер-классах и т.п. Ежели
окромя мифического «признания» других
желаний нет, то сие – не к читателю, сие
- к психиатру.
Из энциклопедий :
1. «...Тема - это то, что
писатель изображает, идея - это то, что
он хочет сказать об изображаемом, оценка
его. Точнее, идея - это то, что писатель
говорит и самой своей темой, непосредственно
изображаемым кругом жизненных явлений,
их выбором, а также и тем отношением к
жизни, которое он хочет вызвать у читателя
и которое может быть шире того, что
непосредственно изображается в
произведении…".
2. "…Идея художественная
- обобщенная, эмоциональная, образная
мысль, лежащая в основе содержания
произведения искусства…».
То бишь одно дело –
ХОТЕТЬ СКАЗАТЬ, и совершенно иное –
УМЕТЬ СКАЗАТЬ. Разница восприятия автора
и рецензента (читателя) пролегает отнюдь
не в области «нравится – не нравится»,
«понял – не понял», «воспринял – не
воспринял». Отнюдь. Оная область –
совершенно иная, а именно: «получилось
у автора – НЕ получилось у автора».
Посему проблематика
трактовки темы и идеи – первая в ряду
проблемных вопросов оценки текста. Не
единственная, конечно же. Но – первая.
При этом необходимо отметить, что с
практической точки зрения проблематика
низкого уровня идентификации темы
текста принципиально отличается от
сходной проблематики низкого уровня
идентификации идеи. Ежели идею текста
у «непризнанного автора» вполне реально
не обнаружить вовсе, то ситуация
отсутствия темы – теоретически
невозможна.
Применительно к теме
имеют место быть три чисто технических
момента, снижающие эффективность
идентификации.
Момент 1. Жанр и Тема.
Подавляющему числу
сетераторов свойственно путать тему и
жанр, а также – совершенно неоправданно
- предполагать, что жанровая идентификация
и предшествует, и предопределяет
идентификацию тематическую. Весьма
расхожее заблуждение.
Оные понятия связаны
– лишь опосредованно. Набор возможных
тематических плоскостей определённого
жанра вовсе не накладывает никаких
ограничений на весь спектр оных
плоскостей. Любая тема может быть
реализована в рамках любого жанра.
Просто в случаях возможных «межжанровых
пересечений» результирующий текст
будет МНОГОЖАНРОВЫМ. Именно таковым
образом появляются на свет «мистическая
мелодрама», «комедия с элементами экшена
и детектива», «трагикомическая басня»
и т.п. Я вовсе не хочу сказать, что жанр,
как таковой, совершенно не важен для
процесса оценки текста. Важен. Но не в
данном контексте.
То бишь жанровая
идентификация текста никоим образом
не ограничивает тематическую идентификацию.
Никоим образом.
Более того – как раз –
наоборот. Из формулировки темы должны
быть полностью исключены «жанровые
экивоки» типа «комедия положений из
студенческой жизни». И автор и рецензент
(читатель) должны уметь формулировать
тему кратко, чётко и конкретно. Ибо сие
– один из основных параметров «авторской
самоидентификации» по отношению к
«читательскому окружению». Трактовка
темы должна начинаться либо с
существительного (прилагательного+существительного),
либо с глагола, исключая всякие «как
казаки в футбол играли». При необходимости
– должны быть указаны временные,
социальные, половые и прочие необходимые
ограничения. Примеры:
- Аспекты мужского
либидо;
- Аспекты европейской
политики конца XXVIII-го – начала XIX-го
веков в контексте «монаршего восприятия»;
- Мифотворчество
примитивных сообществ. Предметы обихода
более развитых в технологическом
отношении цивилизаций – как основа
религиозных культов;
- Реалии второй мировой
войны и связь времён.
Именно так - кратко,
чётко и конкретно.
Момент 2. Идея и Тема.
Подавляющему числу
сетераторов свойственно путать идею и
тему, а также – совершенно неоправданно
- предполагать, что идейная идентификация
вполне может заменить идентификацию
тематическую. Весьма расхожее заблуждение.
Типичный пример –
взятый из реального диалога на одном
из сетературных сайтов:
Рецензент: «…Прекрасный
пример лирического произведения на
базе библейской тематики….».
Автор: «…Никакой
библейской тематики у меня нет. Это
просто мои переживания. Личные….».
А в тексте – как раз –
«Бог», «монах», «пророк» и т.п.
Автор – может себе
предполагать «в качестве темы» всё. что
угодно, читатель же УВИДИТ ТО, ЧТО УВИДИТ.
Ибо тема – повторюсь – «…это то, что
писатель изображает…», а идея – повторюсь
– «…это то, что он хочет сказать об
изображаемом, оценка его…». И путать
одно с другим – категорически не
рекомендуется. Ибо именно здесь «торчат
уши» потенциального «непонимания»
читателя «таких простых и понятных
всем, казалось бы, вещей». Последнее –
по мнению автора.
Момент 3. Отсутствие
возможности политематической
идентификации.
Ежели автор ваяет текст
«про войну», но вплетает в ткань
повествования и «любовную интригу» и
«патриотическую составляющую», то – в
зависимости от массы обстоятельств
(немаловажным среди которых является
банальный объём конкретного текстового
фрагмента) – читатель может воспринять
сей текст с точки зрения темы следующим
образом:
- Реалии ТАКОЙ-ТО войны;
- Реалии ТАКОЙ-ТО войны
в аспекте восприятия ТАКОЙ-ТО возрастной
(или социальной) категории;
- Любовь и Война:
совмещение несовместимого;
- Фронтовая любовь.
Жизнь берёт своё. Даже под пулями.
- Любовь к Родине и
Любовь к Женщине: что сильнее.
И что самое интересное,
читатель будет прав В ЛЮБОМ ВАРИАНТЕ
идентификации. А он так воспринял. Так
увидел. Это ему – конкретно ему – ближе
(опять же, с учётом массы обстоятельств,
немаловажным среди которых является
банальный объём конкретного текстового
фрагмента).
То, что тема получится
НЕ ТАКОЙ, КАК ЕЁ ПЛАНИРОВАЛ АВТОР – это
личная проблема автора. Темы не быть –
не может. Она может оказаться – в
контексте именно читательского восприятия
– совершенно иной. Не такой, как её
планировал сам автор. Увы. Бывает. Сплошь
и рядом.
Применительно же к идее
текста существуют две крайности низкого
уровня идентификации.
Первая крайность –
когда идея отсутствует вовсе.
Таковое в сетературе
– аналогичным образом - встречается
сплошь и рядом: автору просто бывает
«не до идеи», важно «выплеснуть на
клавиатуру нахлынувшие эмоции», а для
чего (помимо обретения душевного
равновесия) – он (автор) и сам не знает.
Не нужно спешить с возражениями типа
«художник творит по наитию! любая схема
– мертва!» Да – «по наитию», да –
«мертва». Кто спорил-то? Тонкость есть
одна небольшая: у художника (обратим
внимание - У ХУДОЖНИКА!) – без схемы, по
наитию – ЕСТЬ ИДЕЯ ТЕКСТА, значимая,
зримая, доступная.
Вторая крайность –
когда потенциальных идей множество, и
ни одна из них не является предпочтительной
на основе читательского анализа текста.
Таковые тексты создаются
не для «читателя вообще», а для весьма
ограниченной «группы лиц по интересам».
Причины могут быть различными: групповщина,
узкая целевая направленность текста
(участие в сетевом конкурсе, к примеру)
и т.п. Этакая разновидность «шифрованной
грамоты», смысл которой для посторонних
– не обязателен. То бишь – идея (идеи)
у текста есть. Правда они (идеи эти) –
результат читательской смекалки. А
посему – не столь и важны, поскольку –
в каждом конкретном случае – исключительно
индивидуальны.
И в первом и во втором
случаях – автор не ставит себе задачу
«быть понятым», ему «автору» подобные
мелочи – вообще не важны, он (автор) –
ваяет полотно неких понятных только
ему (или весьма ограниченной группе
«ближнего круга») вопросов и проблем,
упиваясь самим процессом «ваяния».
Читатель в таком случае – естественно
– подразумевается, но лишь как источник
«хвалебных кричалок» и объект
снисходительного поощрения типа «допёр,
молодец – не у всех соображалка
дотягивает»
Эмоциональный фактор восприятия
Данный текст используется
в качестве справочника при анализе
подробных критических разборов
сетературных текстов по п. 2.1 (Субъективный
фактор ("нравится - не нравится"))
модифицированной методики Альтова.
Речь пойдёт о впечатлении,
которое производит текст на читателя.
Но оценка сия – оценка «произведённого
впечатления» - не имеет ничего общего
с привычным для сетературы «нра / не
нра», и даже заголовок оценочного
параметра (Субъективный фактор ("нравится
- не нравится")) – не должен сбивать
потенциального «рецензента» с пути
истинного. Ещё раз, в очередной раз:
«…мнение сетератора, НЕ подкреплённое
адекватной аргументацией, к оценке
текста как заготовки литературного
произведения - никакого отношения не
имеет, по определению…». Оные
«НЕподкреплённые» - сие либо «хвалебные
кричалки», либо «злопыхательства
недоброжелателей». Криминала, кстати,
и в кричалках и в злопыхательствах –
никакого, на здоровье, как говорится,
чем бы дитя не тешилось. Вот только оные
кричалки и злопыхательства – ещё раз:
«…к оценке текста как заготовки
литературного произведения - никакого
отношения не имеет, по определению…».
Представленные ниже
количественные оценки используются
при анализе «бумажных произведений»,
то бишь прошедших горнило корректуры,
редактуры и художественного совета (то
бишь в исходном варианте Методики). В
данном тексте (для сетераторов) приведены
– для примера. И для ориентировки:
*** 1 балл - никакого
впечатления.
*** 2 балла - хорошее
произведение, которое производит сильное
впечатление (однократно, желания
перечитать – нет).
*** 3 балла - произведение
много раз перечитывалось и всегда давало
что-то новое (или непременно производило
сильное впечатление).
*** 4 балла - произведение
оказала влияние на жизнь, судьбу, на
мировоззрение читателя.
Данный параметр оценки
стоит несколько особняком по отношению
ко всем прочим, ибо – не требует
обоснования. Формально. Тут рецензент
(читатель) вправе «оттянуться», выплеснуть
весь негатив (или позитив – это как
придётся) на автора текста.
Но. И ещё раз – НО.
Необходимо – не менее
формально – соблюсти определённые
формальности, а именно:
*** Отразить (так или
иначе) три вопроса:
- желание перечитать
(есть/нет), почему – привести некие
аргументы;
- тема и идея – оставить
комментарии по поводу «воспринимаема,
принимаема» либо – совсем наоборот;
- устойчивое предубеждение
по поводу восприятия данного текста
(есть/нет), почему – привести некие
аргументы;
*** Суммировать (при
необходимости) итоговые выводы оценки
последующих параметров методики – в
качестве значимых факторов процесса
«нравится – не нравится»);
*** Привести (при
необходимости) некое обоснование
собственного субъективного взгляда на
проблематику темы и идеи.
Оная развёрнутая
характеристика – как раз и отличает
«объективную оценку субъективного
фактора» от упомянутых выше «кричалок
и злопыхательств». Таковая «рвазвёрнутая»
- вне зависимости от субъективизма
восприятия – позволяет выделить именно
те аспекты оного субъективизма восприятия,
которые и формируют итоговое отношение
к тексту.
Примеры (нумерация
взята из реальных «критических разборов»,
соответствует порядковому номеру
конкретного документа, формируемого
либо – в ходе сетевых конкурсов, либо
– в «дуэльных сетературных баталиях»
и т.д.) Полные тексты оных конкретных
лент можно найти в Интернете при помощи
обычной поисковой машины (при желании).
Сие – именно ПРИМЕРЫ
ПРИМЕНЕНИЯ Методики по данному конкретному
фактору оценки, безотносительно к самому
оцениваемому тексту. Примеры «развёрнутой
оценки».
Пример 1.
11.1.1. Трактовка темы:
Реалии второй мировой войны и связь
времён.
11.1.2. Трактовка идеи:
Пусть нельзя «загладить вину» перед
целым народом. Пусть. Зато можно попытаться
«вымолить прощение собственной жизнью»
хотя бы у одного из сонма бесчисленных
жертв войны.
«…11.2.1.1. Желания
перечитать – нет. Причина проста: реалии
Второй мировой – не тема для изысков
сетературной словесности.
ВО-ПЕРВЫХ: «живописание»
любых событий с претензией на достоверность,
но «с чужих слов», «с чужих глаз» - весьма
сильно попахивает «мемуарами, написанными
по следами не своих воспоминаний». Для
того, чтобы сваять нечто, не вызывающее
безусловного неприятия, необходимо
обладать исключительным, недюжинным
художественным вкусом и почти
энциклопедическими знаниями о том
периоде истории – что автоматически
исключает необходимость «сетературных
посиделок». Любой иной подход – просто
неприличен. Не та тема, где можно позволять
себе «натяжки» и «неточности». Ибо то,
что получится – будет фальшиво от первой
до последней буквы.
ВО-ВТОРЫХ: обычный
эпический жанр военной словесности на
материале Великой Победы в начале ХХI-го
века – уже не найдёт сколь-нибудь
статистически значимого читателя. Форма
подачи информации, не только для молодёжи
(сужу по своим сыновьям), но и, к примеру,
для моего поколения – должна быть иной.
Автор оную тенденцию уловил вполне
грамотно. Влияние ли сие к/ф «Мы из
будущего», либо чего иного – не суть
важно. Важнее – другое.
На всю ВОВ в старших
классах средней школы сегодня отводится
всего 4 часа. Живописание – при обычном
эпосе – будет «про них», про абстрактных
«них», никоим образом не связанных «с
нами». А это уже – много больше, чем
нарушение приличий.
Так вот, «про нас» - не
получилось. И даже более того. Форма
подачи информации – трафаретна до
безобразия. Та же самая мысль, что
муссирую я, прозвучала у автора «открытым
текстом», в качестве констатации: «…Ну,
ладно, прости. Может я действительно
ещё не всё понимаю, а может и не пойму,
я на войне не был... Давай, мне ещё за
Иришкой заскочить нужно. Хорошо хоть
она одна поедет, а то и так тесновато.
Собирайся. Пока…».
Пардон, уважаемый автор
– коряво и беспомощно. Весьма коряво и
жутко беспомощно. Применительно к
упомянутому уже к/ф, к примеру – это
первые кадры. Констатация. Краткая. В
начале. Для разгону. В качестве «затравки».
А для того, чтобы цель
воздействия на читателя была достигнута,
необходима исключительно ювелирная
подача информации «между строк», без
декламаций и констатаций.
В-ТРЕТЬИХ: никакого
«романтизму» в войне – нет. В качестве
примера могу привести пьесу Бертольда
Брехта «Мамаша Кураж и её дети». Вот там
– реалии войны, живые помыслы и деяния
живых людей, а война – просто фон, который
ничего не меняет в общей философии
жизни, просто меняет условия оной жизни.
Любые «эффектные взбрыки» – частности
неуравновешенной психики, не более
того. Это не та «правда о войне», которую
не стыдно отдавать бумаге. Бумаге – не
клавиатуре. Ибо, повторюсь, для сетературы
оная «правда о войне» - вещь неподъёмная.
Контингент – не тот.
КОРОЧЕ – искусственность
данной словесной конструкции «бьёт»
по глазам, по мозгам, по сердцу. Живого
отклика – нет. Ибо при таковом подходе
к «живописанию» войны – и не может быть.
Прекрасно понимаю суть
возникающего парадокса. С одной стороны
– надо (всего 4 часа на всю ВОВ – это
мерзко, это – преступление перед памятью
предков!). С другой – столько всяческих
ограничений. Понимаю. И тем не менее. Не
по «гамбургскому счёту» - не прокатит.
Чем так – лучше никак. Стыдно будет по
прошествии времени…».
Пример 2.
13.1.1. Трактовка темы:
Аспекты европейской политики конца
XXVIII-го – начала XIX-го веков в контексте
«монаршего восприятия».
13.1.2. Трактовка идеи:
Увы – сформулировать затрудняюсь.
Вернее – категорически против даже
возможности каких-либо «мыслительных
ассоциаций» по поводу заключительного
«короткого хвостика словес» и заголовка
с понятием «Идея текста». Текст – о чём
угодно, но только не об этом. Некий набор
неких сведений. Не лишённых занимательности.
Без «всяких яких» - не лишённых
занимательности. Но – вне какой-либо
идейной окраски
«…13.2.1.1. Желания
перечитать – нет. Причин – три:
ВО-ПЕРВЫХ: «синдром
Сельмы Лагерлёф» («…Двухтомный
путеводитель по Швеции начала XX века
под названием "Чудесное путешествие
Нильса с дикими гусями" – учебник
географии для шведских школьников,
который превратился в сказку для людей
всего мира…»). У нас – в сокращённом,
естественно, варианте – довольно милый
мультик, без особых затей, у них – учебник
географии, «перечисление занимательных
подробностей в рамках незатейливого
сюжета», ноу-хау такое.
Пример из данного
текста: после слов «…Ты прав, Шура, я
пристроил всю родню. Но, вот дьявольщина,
все оказались недовольны…» идёт
«перечисление занимательных подробностей»
аж о восьми(!!!) пунктах. И не просто
«перечисление», а «структурированный
массив данных»: сначала – родня, потом
– друзья, потом – соратники. Учебник.
Вполне занимательный, грамотно
сконфигурированный учебник.
И речь вовсе не о том,
много это - или мало: с десяток пунктов
в одном перечислении. Да бог с ними, с
этими «неблагодарными», сие – всего
лишь ПРИМЕР, не более того. Дело-то в
том, что подход к формированию ВСЕГО
ТЕКСТА – точно такой же, как и у Сельмы
Лагерлёф, а именно: «нечто познавательное,
перегруженное второстепенными деталями
в ущерб «чистой литературности»,
связанное воедино неким незамысловатым,
чисто формальным сюжетом».
ВО-ВТОРЫХ: намеренная
«квазиисторичность». Намеренная.
Получается «ни то, ни сё». Мешанина
получается. То мы «сыплем фактами», то
мы «ваньку валяем». После перлов типа
«…Зачем он пять минут назад принял его?
Почему не сказался больным? Вот уж не
замечал за собой прежде греха мазохизма!..»
(мазохизм назван по имени австрийского
писателя Л. Захер-Мазоха (L. Sacher-Masoch), годы
жизни:1836—1895), «…Нет, эта штучка будет
посильнее «Фауста…» (автограф Сталина
на книжке ранних произведений Горького),
«…Ты стал жертвой недобросовестной
рекламы, Поля…» и т.п. – прямо уж просится
аналогия с к/ф «Мы из будущего». Прямо
– просится! Когда на вопрос часового
арестованному красноармейцу «через
дверь» полевой гауптвахты «Ты чего
молчишь?» следует – под хохот зрителей
– «Абонент временно недоступен!».
Спрашивается: и – на
кой? Вся оная масса несуразностей – на
кой? Что за «уничижение темы»? Цель? Типа
– «просто так»? Глупо как-то. Более чем.
Или – это не стёб,
уважаемый автор? А вовсе даже – простое
незнание основ, а? Ну, тогда – как
говорится – вааще…
В-ТРЕТЬИХ: вопиющая
аритмичность текста. Оный текст
«начинается» внезапно, и так же внезапно
и «заканчивается», взбрыкнув напоследок
совершенно иной терминологией. А между
оными событиями оный текст просто
«длится». Монотонно, размеренно, «через
запятую». Добрую половину сцен можно
смело удалить, текст окажется вдвое
короче, а с точки зрения потенциального
воздействия на потенциального читателя
– ничего не изменится. Более того, рискну
предположить, что таковое действо как
раз добавит оному тексту привлекательности
в глазах оного потенциального читателя…».
Пример 3.
А можно – и вот таким
макаром. Сие – конечно же – намного
менее развёрнуто, но – в принципе – не
наказуемо.
12.1.1. Трактовка темы:
Неразделённая любовь.
12.1.2. Трактовка идеи:
Увы – мне найти оную не удалось. Эмоции
в тексте есть, в неразделённой любви –
как же без эмоций-то. Но – это всё, что
там удалось увидеть. Автору - не до идеи,
цель словес – излить оные словеса на
клаву. Всё.
«…12.2.1. Субъективный
фактор ("нравится - не нравится").
Не нравится:
- желания перечитать –
нет;
- тема – вполне понимаема
и принимаема, но отсутствие идеи, некой
«подстрочной», «межстрочной» вибрации,
если так можно выразиться, оставляет в
некой растерянности, как будто тебя
обманули;
- но никакого предубеждение
по поводу восприятия текста – нет, есть
желание спросить автора: «Вы серьёзно
полагаете, что вот это вот – поэзия?».
После прочтения текста
не оставляет впечатление «отстранённости
автора от потенциального читателя»,
более того – ненужности читателя автору
вообще. Так и хочется спросить: «И –
что? Ты чего сказать-то хотел? Мысль
какую нёс, да не донёс? Заснул по дороге,
что ли? Ты чего на клаву выплеснул, окромя
своих соплей? Тебя пожалеть - что ли -
надо? Для этого – текст ваял?»…».
Повторюсь: «…Оная
развёрнутая характеристика – как раз
и отличает «объективную оценку
субъективного фактора» от упомянутых
выше «кричалок и злопыхательств».
Таковая «рвазвёрнутая» - вне зависимости
от субъективизма восприятия – позволяет
выделить именно те аспекты оного
субъективизма восприятия, которые и
формируют итоговое отношение к тексту…»
И ещё раз повторюсь:
потому как «…мнение сетератора, НЕ
подкреплённое адекватной аргументацией,
к оценке текста как заготовки литературного
произведения - никакого отношения не
имеет, по определению…».
И ЕЩЁ РАЗ: «…Оные
«НЕподкреплённые» - сие либо «хвалебные
кричалки», либо «злопыхательства
недоброжелателей». Криминала, кстати,
и в кричалках и в злопыхательствах –
никакого, на здоровье, как говорится,
чем бы дитя не тешилось. Вот только оные
кричалки и злопыхательства – ещё раз:
«…к оценке текста как заготовки
литературного произведения - никакого
отношения не имеет, по определению…»…»
***
Так что, вот - примерно
- вот так вот. В таком, вот, разрезе (Продолжение на следующей странице "Публицистика")
