ПАСТЕРНАКУ
Твой
лоб, как у статуи, бел,
и
взорваны брови.
Я
весь помещаюсь в тебе,
как
Врубель в Рублеве.
И
сетую, слез не тая,
охаянным
эхом,
и
плачу, как мальчик, что я
к
тебе не приехал.
И
плачу, как мальчик, навзрыд
о
зримой утрате,
что
ты, у трех сосен зарыт.
не
тронешь тетради.
Ни в
тот и ни в этот приход
мудрец
и ребенок
уже
никогда не прочтет
моих
обреченных...
А ты
устремляешься вдаль
и
смотришь на ивы,
как
девушка и как вода
любим
и наивен.
И
меришь, и вяжешь навек
веселым
обетом:
- Не
может быть злой человек
хорошим
поэтом...
Я
стих твой пешком исходил,
ни
капли не косвен,
храня
фотоснимок один,
где
ты с Маяковским,
где
вдоволь у вас про запас
тревог
и попоек.
Смотрю
поминутно на вас,
люблю
вас обоих.
О,
скажет ли кто, отчего
случается
часто:
чей
дух от рожденья червон,
тех
участь несчастна?
Ужели
проныра и дуб
эпохе
угоден,
а мы
у друзей на виду
из
жизни уходим.
Уходим
о зимней поре,
не
кончив похода...
Какая
пора на дворе,
какая
погода!..
Обстала,
свистя и слепя,
стеклянная
слякоть.
Как
холодно нам без тебя
смеяться
и плакать.
[1962]
|