ЗАЩИТА
ПОЭТА
И средь детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
А. С. Пушкин
С
детских лет избегающий драк,
чтящий
свет от лампад одиноких,
я -
поэт. Мое имя - дурак.
И
бездельник, по мнению многих.
Тяжек
труд мне и сладостен грех,
век
мой в скорби и праздности прожит,
но,
чтоб я был ничтожнее всех,
в том
и гений быть правым не может.
И
хоть я из тех самых зануд,
но,
за что-то святое жалея,
есть
мне чудо, что Лилей зовут,
с кем
спасеннее всех на земле я.
Я -
поэт, и мой воздух - тоска,
можно
ль выжить, о ней не поведав?
Пустомель
- что у моря песка,
но
как мало у мира поэтов.
Пусть
не мед - языками молоть,
на
пегасиках ловких проискав
под
казенной уздой, но Господь
возвещает
устами пророков.
И,
томим суетою сует
и как
Бога зовя вдохновенье,
я
клянусь, что не может поэт
быть
ничтожным хотя б на мгновенье.
Соловей
за хвалой не блестит.
Улыбнись
на бесхитростность птичью.
Надо
все-таки выпить за стыд,
и
пора приучаться к величью.
Светлый
рыцарь и верный пророк,
я
пронизан молчанья лучами.
Мне
опорою Пушкин и Блок.
Не
равняйте меня с рифмачами.
Пусть
я ветрен и робок в миру,
телом
немощен, в куче бессмыслен,
но,
когда я от горя умру,
буду
к лику святых сопричислен.
Я -
поэт. Этим сказано все.
Я из
времени в Вечность отпущен.
Да
пройду я босой, как Бас?,
по
лугам, стрекозино поющим.
И,
как много столетий назад,
просветлев
при божественном кличе,
да
пройду я, как Данте, сквозь ад
и
увижу в раю Беатриче.
И с
возлюбленной взмою в зенит,
и от
губ отрешенное слово
в
воскрешенных сердцах зазвенит
до
скончания века земного.
1971
| 
