Главная » 2012 » Январь » 23 » Гонтарева Людмила. "Тёмно-синим боа незаметно на плечи спускается вечер..."
21:09
Гонтарева Людмила. "Тёмно-синим боа незаметно на плечи спускается вечер..."
* * * Тёмно-синим боа незаметно на плечи спускается вечер. Пряча крик, задыхается выдох – в немоте задыхается вдох. В зазеркалье холодном расчётливый маятник очеловечен; раскалённые буквы санскрита расплавлены в запертый слог.
Воспалённа гортань вековой бесполезно скребущей ангиной. Безымянные литеры просто разбросаны по городам. Уж который сезон (как афиши под небом – привычно нагие) собирается фраз оголтелых бурлящая болью орда.
Я листаю закрытые окна под плюшевый занавес ночи: как небрежно по лицам прошёлся столетий усталый туман.
Даже камень от соли седой ничего нам пророчить не хочет, а с востока рассвет приближается горек, рассеян и рван.
Как река изогнулась дугою печаль, подточив позвоночник; ветер – капля за каплей – срывает последних надежд лепестки; над дурманящим златом склонясь, алчный карлик безумно хохочет; рвутся звонкие струны, калеча гитары изящный изгиб.
И, размыто дождём, вдруг на свет появляется сонное слово, как иглою пронзая суставы мгновений и толщу небес, разбиваясь о чувства, взлетая и падая снова и снова… …Утомлённый смычок, задержавшись над пропастью звуков, воскрес…
И, сжимая до хруста перо, отработали тысячи пальцев; над кладбИщем забытых печатных машинок кружат мотыльки; поезд времени грудью тщедушной сбивает убогих скитальцев; от трудов рукописных костры вдохновенные так далеки.
Но потом будет свет и, возможно, совсем неплохие прогнозы, чёрно-белый экран содержаньем наполнит сутулый тапёр. На востоке бутон пробужденья небес вновь невинен и розов, и не найдена связка ключей от грядущей беды до сих пор.
Значит, есть ещё шанс долететь до страницы, где прячется ливень, чтоб забросить свой зонт и укрыться от солнца в объятьях воды. Пусть не узнан герой, а великий сюжет простодушен и глинян, неумело, неловко, несмело залатан сердечный нарыв.
Только ноты над тихим зрачком, что постиг сие дивное бремя, разрыдались помпезными гимнами, зная финал наперёд. Ветер всклОченный ворот весны в упоеньи безжалостно треплет и нежнейшие губы травы в плен до самого лета берёт.
Я с осенней листвой разбиваюсь на тысячи рыжих перчаток. Как нелепо снаружи искать то, что скрыто глубоко внутри. Бесполезно латать этот мир, что так хрупок, наивен и шаток: мои робкие швы кровоточат – смотрите, смотрите, смотри…
Те, кто выживут в этом безумном полёте виниловых дисков, променяют благое затишье на сбитый грозой парашют. Закружит над зимою весна, как всегда, непростительно низко, и начнёт обновленье земли как единственно правильный труд.
Память примет в ладони меня без прививок и всяческих справок. Воском тает багровый восход в отражении томном свечи. Я уже никуда не спешу, ничего не надеюсь исправить. Отчего только голос росы так пронзительно громко молчит?!
В каждой капле за тёмным окном оживает пьянящее утро, и на кончике острой иглы пробуждается новая жизнь. Изменю надоевший привычный маршрут, убегая как будто вниз по тающей осени, что неизбежно уносится ввысь.
…Ничего ещё нет. Только рук тишины осязаю неслаженный шёпот. В мониторе – безвременья сгусток разбрызганным звуком завис. С каждым шагом теряются слоги, слова и спряжений уверенный опыт. И кружит над бездомной планетой немоты тополиный каприз…
