Набитая ватой дура, я вечерами придумываю маяки. В конце каждой строки мне чудятся резиновые сапоги, волны, пустые пляжи, камни – подводные и на виду, которого я к обеду сегодня-завтра не подам, не подаду – я не знаю пыльный синий учебник, девятый класс, рота, вал. Ты на моих соленых пристанях ныне и присно еще не бывал.
Набитая ватой дура, я рисую акварелью осенний парк, скамейки, листья, тебя в бреду, собак, миссис Ларк на прогулке, на привязи, на игле, поводке. На поводу с поводом и без него у тебя никогда не пойду. Мой осенний парк похож на костер, а если честно, то смахивает больше просто на размытое пятно.
Набитая ватой дура, я читаю про Пеппи Длинныйчулок, нарисованные веснушки, туфли мамины красные – потолок моей фантазии и чей-то пол, по которому ходят на цыпочках, на каблуках, на ножах, на ножках в вязаных носках с открыточек, что сто штук прислала тетушка на Рождество. Швейным враньем штопаю платье парадное. Приходи, на веранде чаю попьем.
|