 Бродский Иосиф. День памяти
28 января 1996 года в Нью-Йорке скончался замечательный русский поэт, лауреат Нобелевской премии Иосиф Александрович Бродский
Детство и юность
Иосиф Бродский родился 24 мая 1940 года в Ленинграде в еврейской семье. Отец,
Александр Иванович Бродский (1903—1984), был военным
фотокорреспондентом, вернулся с войны в 1948 году и поступил на работу в
фотолабораторию Военно-Морского музея. В 1950 году демобилизован, после
этого работал фотографом и журналистом в нескольких ленинградских
газетах. Мать, Мария Моисеевна Вольперт (1905—1983), работала
бухгалтером. Родная сестра матери — актриса БДТ и Театра им. В. Ф.
Комиссаржевской Дора Моисеевна Вольперт.
Раннее детство Иосифа
пришлось на годы войны, блокады, послевоенной бедности и прошло без
отца. В 1942 году после блокадной зимы Мария Моисеевна с Иосифом уехала в
эвакуацию в Череповец, вернулись в Ленинград в 1944 году. В 1947 году
Иосиф пошёл в школу № 203 на Кирочной улице, 8. В 1950 году Иосиф
перешёл в школу № 196 на Моховой улице, в 1953 году Иосиф пошёл в 7-ой
класс в школу № 181 в Соляном переулке, и остался в последующем году на
второй год. Подал заявление в морское училище, но не был принят. Перешёл
в школу № 289 на Нарвском проспекте, где продолжил учёбу в 7-ом классе.
В 1955 году семья получает «полторы комнаты» в Доме Мурузи.
Эстетические
взгляды Бродского формировались в Ленинграде 1940—1950-х годов.
Неоклассическая архитектура, сильно пострадавшая во время бомбёжек,
бесконечные перспективы петербургских окраин, вода, множественность
отражений, — мотивы, связанные с этими впечатлениями его детства и
юности, неизменно присутствуют в его творчестве.
В 1955 году, в
неполные шестнадцать лет, закончив семь классов и начав восьмой,
Бродский бросил школу и поступил учеником фрезеровщика на завод
«Арсенал». Это решение было связано как с проблемами в школе, так и с
желанием Бродского финансово поддержать семью. Безуспешно пытался
поступить в школу подводников. В 16 лет загорелся идеей стать врачом,
месяц работал помощником прозектора в морге при областной больнице,
анатомировал трупы, но в конце концов отказался от медицинской карьеры.
Кроме того, в течение пяти лет после ухода из школы Бродский работал
истопником в котельной, матросом на маяке.
С 1957 года работал
рабочим в геологических экспедициях НИИГА: в 1957 и 1958 годах — на
Белом море, в 1959 и 1961 годах — в Восточной Сибири и в Северной
Якутии, на Анабарском щите. Летом 1961 г. в якутском поселке Нелькан в
период вынужденного безделья (не было оленей для дальнейшего похода) у
него произошел нервный срыв, и ему разрешили вернуться в Ленинград.
В
то же время он очень много, но хаотично читал — в первую очередь
поэзию, философскую и религиозную литературу, начал изучать английский и
польский языки.
В 1959 году знакомится с Евгением Рейном, Анатолием Найманом, Владимиром Уфляндом, Булатом Окуджавой, Сергеем Довлатовым.
 14
февраля 1960 года состоялось первое крупное публичное выступление на
«турнире поэтов» в ленинградском Дворце культуры им. Горького с участием
А. С. Кушнера, Г. Я. Горбовского, В. А. Сосноры. Чтение стихотворения
«Еврейское кладбище» вызвало скандал.
Во время поездки в
Самарканд в декабре 1960 года Бродский и его друг, бывший летчик Олег
Шахматов, рассматривали план захвата самолета, чтобы улететь за границу.
Но на это они не решились. Позднее Шахматов был арестован за незаконное
хранение оружия и сообщил в КГБ об этом плане, а также о другом своем
друге, Александре Уманском, и его «антисоветской» рукописи, которую
Шахматов и Бродский пытались передать случайно встреченному американцу.
29 января 1961 г. Бродский был задержан КГБ, но через двое суток был
освобожден.
В августе 1961 года в Комарове Евгений Рейн знакомит
Бродского с Анной Ахматовой. После смерти Ахматовой в 1966 году Иосиф
становится одним из «ахматовских сирот». В 1962 году во время поездки в
Псков он знакомится с Н. Я. Мандельштам, а в 1963 году у Ахматовой — с
Лидией Чуковской.
В 1962 году Бродский встретил молодую художницу Марину (Марианну) Басманову.
Первые стихи с посвящением «М. Б.» — «Я обнял эти плечи и взглянул…»,
«Ни тоски, ни любви, ни печали…», «Загадка ангелу» датируются тем же
годом. В 1964 году Марина Басманова приехала к Бродскому в ссылку и они
жили вместе, а 8 октября 1967 г у Марины Басмановой и Иосифа Бродского
родился сын Андрей Басманов. Из-за преследования Бродского его сыну
решили дать фамилию матери. Личные отношения сохранились и после высылки
Бродского в 1972 году, а в 1993 году, по приглашению Бродского его сын
Андрей Басманов приезжал в Нью-Йорк и гостил у отца несколько месяцев.
Ранние стихи, влияния
По
собственным словам, Бродский начал писать стихи в восемнадцать лет,
однако существует несколько стихотворений, датированных 1956—1957
годами. Одним из решающих толчков стало знакомство с поэзией Бориса
Слуцкого. «Пилигримы», «Памятник Пушкину», «Рождественский романс» —
наиболее известные из ранних стихов Бродского. Для многих из них
характерна ярко выраженная музыкальность, так, в стихотворениях «От
окраины к центру» и «Я — сын предместья, сын предместья, сын
предместья…» можно увидеть ритмические элементы джазовых импровизаций.
Цветаева и Баратынский, а несколькими годами позже — Мандельштам,
оказали, по словам самого Бродского, определяющее влияние на него.
Из современников на него повлияли Евгений Рейн, Владимир Уфлянд, Станислав Красовицкий.
Позднее
Бродский называл величайшими поэтами Одена и Цветаеву, за ними
следовали Кавафис и Фрост, замыкали личный канон поэта Рильке,
Пастернак, Мандельштам и Ахматова.
Преследования, суд и ссылка
29
ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» появилась статья
«Окололитературный трутень», подписанная Лернером, Медведевым и Иониным.
В статье Бродский клеймился за «паразитический образ жизни». Из
стихотворных цитат, приписываемых авторами Бродскому, две взяты из
стихов Бобышева, а третья, из поэмы Бродского «Шествие», представляла
собой окончания шести строк, от которых отрезаны первые половинки.
Стихотворение «Люби проездом родину друзей…» было исковеркано авторами
фельетона следующим образом: первая строчка «Люби проездом родину
друзей» и последняя «Жалей проездом родину чужую» были объединены в одну
«люблю я родину чужую».
Было очевидно, что статья является
сигналом к преследованиям и, возможно, аресту Бродского. Тем не менее,
по словам Бродского, больше, чем клевета, последующий арест, суд и
приговор, его мысли занимал в то время разрыв с Мариной Басмановой. На
этот период приходится попытка самоубийства.
8 января 1964 года «Вечерний Ленинград» опубликовал подборку писем читателей
с требованиями наказать «тунеядца Бродского». 13 февраля 1964 года
Бродского арестовали по обвинению в тунеядстве. 14 февраля у него
случился в камере первый сердечный приступ. С этого времени Бродский
постоянно страдал стенокардией, которая всегда напоминала ему о
возможной близкой смерти (это не мешало вместе с тем оставаться заядлым
курильщиком). Во многом отсюда «Здравствуй, мое старение!» в 33 года и
«Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной» в 40 — со своим
диагнозом поэт действительно не был уверен, что доживёт до этого дня
рождения.
Два заседания суда над Бродским (судья Дзержинского
суда Савельева Е. А.) были законспектированы Фридой Вигдоровой и
составили содержание распространявшейся в самиздате «Белой книги».
Судья: Ваш трудовой стаж?
Бродский: Примерно…
Судья: Нас не интересует «примерно»!
Бродский: Пять лет.
Судья: Где вы работали?
Бродский: На заводе. В геологических партиях…
Судья: Сколько вы работали на заводе?
Бродский: Год.
Судья: Кем?
Бродский: Фрезеровщиком.
Судья: А вообще какая ваша специальность?
Бродский: Поэт, поэт-переводчик.
Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому?
Судья: А вы учились этому?
Бродский: Чему?
Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат…
Бродский: Я не думал… я не думал, что это даётся образованием.
Судья: А чем же?
Бродский: Я думаю, это… (растерянно) от Бога…
Судья: У вас есть ходатайства к суду?
Бродский: Я хотел бы знать: за что меня арестовали?
Судья: Это вопрос, а не ходатайство.
Бродский: Тогда у меня нет ходатайства.
Все
свидетели обвинения начинали свои показания со слов: «Я с Бродским
лично не знаком…», перекликаясь с формулировкой времён травли
Пастернака: «Я роман Пастернака не читал, но осуждаю!..».
13
марта 1964 года на втором заседании суда Бродский был приговорён к
 максимально возможному по указу о «тунеядстве» наказанию — пяти годам
принудительного труда в отдалённой местности. Он был сослан в Коношский
район Архангельской области и поселился в деревне Норенская. В интервью
Волкову Бродский назвал это время самым счастливым в своей жизни. В
ссылке Бродский изучал английскую поэзию, в том числе творчество Уистена
Одена:
Я помню, как сидел в маленькой избе, глядя через
квадратное, размером с иллюминатор, окно на мокрую, топкую дорогу с
бродящими по ней курами, наполовину веря тому, что я только что прочёл… Я
просто отказывался верить, что ещё в 1939 году английский поэт сказал:
«Время… боготворит язык», а мир остался прежним.
В августе и сентябре несколько стихотворений Иосифа были опубликованы в коношской районной газете «Призыв».
Суд
над поэтом стал одним из факторов, приведших к возникновению
правозащитного движения в СССР и к усилению внимания за рубежом к
ситуации с правами человека в СССР. Стенограмма Фриды Вигдоровой была
опубликована в нескольких влиятельных зарубежных СМИ: «New Leader»,
«Encounter», «Figaro Litteraire». В конце 1964 года письма в защиту
Бродского были отправлены Д. Д. Шостаковичем, С. Я. Маршаком, К. И.
Чуковским, К. Г. Паустовским, А. Т. Твардовским, Ю. П. Германом. По
прошествии полутора лет срок ссылки был сокращен до фактически отбытого
под давлением мировой общественности (в частности, после обращения к
советскому правительству Жан-Поля Сартра и ряда других зарубежных
писателей).
В сентябре 1965 года Бродский по рекомендации
Чуковского и Бориса Вахтина был принят в профгруппу писателей при
Ленинградском отделении Союза писателей СССР, что позволило в дальнейшем
избежать обвинения в тунеядстве.
В 1965 году большая подборка стихов Бродского и стенограмма суда были опубликованы в альманахе «Воздушные пути-IV» (Нью-Йорк).
В
своих интервью Бродский противился навязываемому ему — особенно
американской интеллигенцией — образу борца с советской властью. А.
Волгина писала, что Бродский «не любил рассказывать в интервью о
лишениях, перенесённых им в советских психушках и тюрьмах, настойчиво
уходя от имиджа „жертвы режима" к имиджу „self-made man"». Он делал
утверждения вроде: «Мне повезло во всех отношениях. Другим людям
доставалось гораздо больше, приходилось гораздо тяжелее, чем мне». И
даже: «… я-то считаю, что я вообще всё это заслужил». В «Диалогах с
Иосифом Бродским» Соломона Волкова, Бродский заявлял по поводу записи
суда Фридой Вигдоровой: «Не так уж это всё и интересно, Соломон.
Поверьте мне», на что Волков выражает своё возмущение:
СВ: Вы
оцениваете это так спокойно сейчас, задним числом! И, простите меня,
этим тривиализируете значительное и драматичное событие. Зачем?
ИБ:
Нет, я не придумываю! Я говорю об этом так, как на самом деле думаю! И
тогда я думал так же. Я отказываюсь всё это драматизировать!
Эмиграция
Справка
из писательской организации о трудовой деятельности для предоставления в
ОВИР: «Трудовую деятельность начал в пятнадцать лет. Работая
фрезеровщиком на заводе, техником-геофизиком на предприятиях
Министерства геологии. Литературным трудом занимается с 1962 г.»
Мать
поэта пишет письмо Леониду Брежневу и умоляет разрешить свидание с
единственным сыном, 1979. Из Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
12
мая 1972 года Бродского вызвали в ОВИР ленинградской милиции и
поставили перед выбором: эмиграция или «горячие денёчки», то есть тюрьмы
и психбольницы. К тому времени Бродскому уже дважды приходилось
проводить по несколько недель в психиатрических больницах, что было для
него намного страшнее тюрьмы и ссылки. Выбрав эмиграцию, Бродский
пытался максимально оттянуть день отъезда, но (возможно, в связи с
визитом в СССР Никсона) власти СССР хотели отправить его за рубеж как
можно быстрее.
4 июня Бродский вылетел из Ленинграда в Вену. В
Австрии он был представлен У. Одену, по приглашению которого впервые
участвовал в Международном фестивале поэзии (Poetry International) в
Лондоне в июле 1972 г. Впоследствии Бродский жалел, что недостаточно
хорошо владел английским, так что его вклад в беседу с Оденом сводился к
однотипным вопросам. В тот же приезд поэт знакомится и с Исайей
Берлиным.
Через месяц после этого начал работать в должности
приглашённого профессора на кафедре славистики Мичиганского университета
в Энн-Арборе: преподавал историю русской литературы, русской поэзии XX
века, теорию стиха. В 1981 году переехал в Нью-Йорк. Не окончивший даже
школы Бродский работал в общей сложности в шести американских и
британских университетах, в том числе в Колумбийском и в Нью-Йоркском.
Продолжая писать на английском языке, «чтобы быть ближе (…) к Одену»,
получил широкое признание в научных и литературных кругах США и
Великобритании, удостоен Ордена Почётного легиона во Франции. Занимался
литературными переводами на русский (в частности, перевёл пьесу Тома
Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы») и на английский — стихи В.
В. Набокова.
Бродский с женой Марией, урождённой Соццани. Фото М.Барышникова
В
1986 году написанный по-английски сборник эссе Бродского «Less Than
One» («Меньше единицы») был признан лучшей литературно-критической
книгой года в США. В 1987 году Бродский стал лауреатом Нобелевской
премии по литературе, которая была присуждена ему за «всеобъемлющее
творчество, насыщенное чистотой мысли и яркостью поэзии». В Стокгольме
на вопрос интервьюера, считает ли он себя русским или американцем,
Бродский ответил: «Я еврей, русский поэт и английский эссеист». В других
случаях определял себя: «еврей, русский поэт и американский
гражданин»[15]. Часть Нобелевской премии Бродский выделил на создание
ресторана «Русский самовар», ставшего одним из центров русской культуры в
Нью-Йорке. Сам он до конца жизни оставался одним из знаменитых его
постоянных посетителей. Бродский являлся также лауреатом стипендии
Макартура, Национальной книжной премии и был избран Библиотекой
Конгресса поэтом-лауреатом США.
Родители Бродского двенадцать раз
подавали заявление с просьбой разрешить им повидать сына (вместе или по
отдельности), но даже после того, как Бродский перенёс операцию на
открытом сердце в 1978 году и из клиники было написано официальное
письмо с просьбой позволить родителям приехать в США для ухода за
больным сыном, им было отказано. Мать Бродского умерла в 1983 году,
немногим более года спустя умер отец. Оба раза Бродскому не позволили
приехать на похороны. В 1986 году было написано «Представление».
Родителям посвящены «Мысль о тебе удаляется, как разжалованная
прислуга…» (1985), «Памяти отца: Австралия» (1989), эссе «Полторы
комнаты» (1985).
С началом Перестройки в СССР стали публиковаться
стихи Бродского, литературоведческие и журналистские статьи о поэте. В
1990-х годах начали выходить книги. В 1995 году Бродскому было присвоено
звание Почётного гражданина Санкт-Петербурга. Последовали приглашения
вернуться на родину. Бродский откладывал приезд: его смущала публичность
такого события, чествования, внимание прессы, которыми бы сопровождался
его визит. Одним из последних аргументов было: «Лучшая часть меня уже
там — мои стихи». Мотив возвращения и невозвращения присутствует в его
стихах 1990-х годов, в частности, в стихотворениях «Письмо в оазис»
(1991), «Итака» (1993), «Мы жили в городе цвета окаменевшей водки…»
(1994), причем в последних двух — так, как будто возвращение
действительно случилось.
В 1990 году Бродский женился на русско-итальянской переводчице Марии Соццани. С их общей дочерью он говорил по-английски.
Смерть и погребение
Общий
вид могилы в Венеции, остров Сан-Микеле, 2004. Люди оставляют камешки,
письма, стихи, карандаши, фотографии, сигареты Camel (Бродский много
курил) и виски. На обороте памятника выполнена надпись по латыни, — это
строка из элегии Проперция лат. Letum non omnia finit — Со смертью не
все кончается.
Субботним вечером 27 января 1996 года в Нью-Йорке
Бродский готовился ехать в Саут-Хедли и собрал в свой видавший виды
портфель рукописи и книги, чтобы завтра взять с собой. В понедельник
начинался весенний семестр. Пожелав жене спокойной ночи, Бродский
сказал, что ему нужно еще поработать, и поднялся к себе в кабинет.
Утром, на полу в кабинете его и обнаружила жена. Бродский был полностью
одет. На письменном столе рядом с очками лежала раскрытая книга —
двуязычное издание греческих эпиграмм. Сердце, по мнению медиков,
остановилось внезапно — инфаркт, поэт умер в ночь на 28 января 1996
года.
Присланное телеграммой предложение депутата Государственной
Думы РФ Г. В. Старовойтовой похоронить великого поэта в Петербурге на
Васильевском острове было семьёй отвергнуто — Бродский не хотел
возвращаться на родину, кроме этого Бродский не любил своё юношеское
стихотворение со строками «На Васильевский остров я приду умирать…».
За
две недели до своей смерти Бродский купил себе место в небольшой
часовне на нью-йоркском кладбище по соседству с Бродвеем (именно такой
была его последняя воля). После этого он составил достаточно подробное
завещание. Был также составлен список людей, которым были отправлены
письма, в которых Бродский просил получателя письма дать подписку в том,
что до 2020 года получатель не будет рассказывать о Бродском, как о
человеке и не будет обсуждать его частную жизнь; о Бродском-поэте
говорить не возбранялось.
31 января 1996 года состоялись похороны
поэта в Нью-Йорке. Отпевание проходило в Епископальной приходской
церкви в Бруклин Хайтс. Поминки состоялись в Русском самоваре.
Поминовение на сороковой день проходило в соборе Св. Иоанна Богослова на
Манхэттене.
После смерти Бродского в журнале Нью-Йоркер
появилась статья, в которой между прочим была высказана мысль о
перезахоронении Бродского в Венеции, которую он безумно любил. Вдова
Бродского Мария по национальности итальянка, поддержала эту идею.
Вероника Шильц и Бенедетта Кравери договорились с властями Венеции о
месте на старинном кладбище Венеции на острове Сан-Микеле. Желание быть
похороненным именно на Сан-Микеле встречается и в шуточном послании
Бродского 1974 года Андрею Сергееву:
«Хотя бесчувственному телу
равно повсюду истлевать,
лишенное родимой глины,
оно в аллювии долины
ломбардской гнить не прочь. Понеже
свой континент и черви те же.
Стравинский спит на Сан-Микеле…»
21
июня 1997 года на кладбище Сан-Микеле в Венеции хоронили Иосифа
Бродского. Гроб с останками поэта был доставлен в Венецию самолетом. Во
время перелёта гроб открылся/ Когда гроб грузили в катафалк, он
преломился. После этого гроб с телом на гондолах доставили на Остров
Мёртвых. Первоначально тело планировли похоронить на русской половине
кладбища между могилами Стравинского и Дягилева. Однако Русская
Православная Церковь в Венеции, не дала на это разрешение, потому что
Бродский не был православным. Также отказали в погребении и католическое
духовенство. Два часа шли переговоры с кладбищенским и церковным
начальством. В результате решили похоронить тело в протестанской части
кладбища, в ногах у могилы Эзры Паунда — Паунда, как человека и
антисемита Бродский не любил. Когда начали копать могилу выяснилось, что
в этом месте уже есть чьи-то останки и хоронить невозможно… Наконец для
тела в новом гробу нашли место около стены, положили в ноги бутылку его
любимого виски и пачку любимых сигарет, захоронили практически на
поверхности, едва присыпав землей. Потом в головах поставили крест,
который позднее заменили на каменную стелу.
Президент России Б.
Н. Ельцин отправил на похороны Бродского огромное количество жёлтых роз,
которые Михаил Барышников с компанией перенес на могилу Эзры Паунда. Ни
одного цветка от российской власти на могиле Бродского не было…
Память
Памятник Бродскому работы К. Симуна во дворе филфака Санкт-Петербургского университета
Мемориальная доска на доме Мурузи в Санкт-Петербурге, в котором жил поэт
Мемориальная доска на доме по улице Лейиклос в Вильнюсе, в котором в 1966—1971 годах останавливался поэт.
В
2004 году близкий друг Бродского, лауреат Нобелевской премии поэт Дерек
Уолкотт написал поэму «The Prodigal», в которой многократно упоминается
Бродский. В ноябре 2005 года во дворе филологического факультета
Санкт-Петербургского университета по проекту Константина Симуна был
установлен первый в России памятник Иосифу Бродскому.
Важнейшими темами в творчестве Бродского были речь (поэзия) и время: «Просодия — это изменение структуры времени внутри языка».
На
стихи И. А. Бродского писали песни Константин Меладзе, Елена Фролова,
Евгений Клячкин, Александр Мирзаян, Александр Васильев, Светлана
Сурганова, Диана Арбенина, Пётр Мамонов, Виктория Полевая, Леонид
Марголин и другие авторы.
Семья
Отец — Александр Иванович Бродский (1903—1984)
Мать — Мария Моисеевна Вольперт (1905—1983)
1-я
жена — Марианна Павловна Басманова, 1938 г.р. (дочь художников —
Наталии Георгиевны и Павла Ивановича Басмановых) (гражданский брак с
1962 по 1972 год — до высылки Бродского из СССР)
Дочь — Анастасия Иосифовна Кузнецова, дочь балерины Марии Кузнецовой
Сын — Андрей Иосифович Басманов, 1967 г.р. (от гражданского брака с Марианной Басмановой)
2-я жена — Мария Соццани, 1969 г.р. (брак с 1991 по 1996 год — до смерти Бродского)
Дочь — Анна Александра Мария Бродская, 1992 г.р. (от брака с Марией Соццани)
Адреса в Санкт-Петербурге
1955—1972
— доходный дом А. Д. Мурузи — Литейный проспект, дом 24, кв. 28.
Муниципалитет Петербурга планирует выкупить комнаты, где жил поэт, и
открыть там музей. Экспонаты будущего музея временно можно видеть в
музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме.
1962—1972 — дом Бенуа — улица
Глинки, дом 15. Квартира Марины Басмановой, где поэт встречался со своей
первой любовью и гражданской женой, Мариной Павловной Басмановой.
1962—1972
— улица Марата, дом 60. Мастерская художника Марины Басмановой, где
поэт жил со своей гражданской женой, Мариной Павловной Басмановой.
В Комарове
7 августа 1961 года — в «Будке», в Комарове Е. Б. Рейн знакомит Бродского с А. А. Ахматовой.
В начале октября 1961 — ездил к Ахматовой в Комарово вместе с С. Шульцем.
24
июня 1962 года — на день рождения Ахматовой написал два стихотворения
«А. А. Ахматовой» («Закричат и захлопочут петухи…») откуда она взяла
эпиграф «Вы напишите о нас наискосок» для стихотворения «Последняя
роза», а также «За церквами, садами, театрами…» и письмо. Опубликовано
в: Об Анне Ахматовой: Стихи, эссе, воспоминания, письма, ред. М. М.
Кралин (Л.: Лениздат, 1990. — С. 39—97). В этом же году посвятил
Ахматовой и другие стихи. Утренняя почта для Ахматовой из города
Сестрорецка («В кустах Финляндии бессмертной…»).
Осень и зима
1962—1963 — Бродский живёт в Комарове, на даче у известного
учёного-биолога Р. Л. Берг, где работает над циклом «Песни счастливой
зимы». Тесное общение с Ахматовой. Знакомство с академиком В. М.
Жирмунским.
5 октября 1963 — в Комарове, «Вот я вновь принимаю парад…».
14 мая 1965 — навещает Ахматову в Комарове.
Два
дня сидел напротив меня вот на том стуле, на котором сейчас сидите вы…
Всё таки хлопоты наши недаром — где это видано, где это слыхано?, чтобы
из ссылки на несколько дней отпускали преступника погостить в родной
город?.. Неразлучен со своей прежней дамой. Очень хорош собой. Вот
влюбиться можно! Стройный, румяный, кожа как у пятилетней девочки… Но,
конечно, этой зимы ему в ссылке не пережить. Порок сердца не шутка.[21]
5
марта 1966 — смерть А. А. Ахматовой. Бродский и Михаил Ардов долго
искали место для могилы Ахматовой, сначала на кладбище в Павловске по
просьбе Ирины Пуниной, потом в Комарове по собственной инициативе.
Она
просто многому нас научила. Смирению, например. Я думаю… что во многом
именно ей я обязан лучшими своими человеческими качествами. Если бы не
она, потребовалось бы больше времени для их развития, если б они вообще
появились.
Издания
Собрание сочинений в 7 тт., 1994—1998.
«Стихотворения и поэмы», Washington, N.Y., 1965.
Осенний крик ястреба: стихотворения 1962-1989 годов, ЛО ИМА-пресспри содействии МГП "Петрополис, 1990
«Иосиф
Бродский размером подлинника», сборник, посвящённый 50-летию поэта
(проза и интервью И. Бродского, а также статьи о нём), сост. Г. Комаров.
— Ленинград-Таллин: Изд-во Таллинского центра Московской штаб-квартиры
МАДПР, 1990 (фактически — 1991[23]). — 256 с.
«Стихотворения», сост.
Я. Гордин. — Таллин: совместное издание издательств «Ээсти раамат» и
«Александра», 1991. — 256 с. — ISBN 5-450-01566-6.
«Остановка в пустыне», N.Y.: Изд-во им. Чехова, 1970. Предисловие А. Наймана.
«Конец прекрасной эпохи: Стихотворения 1964—1971.», Ann Arbor: Ardis, 1977; 1989 (СПб.: Пушкинский фонд, 2000).
«Часть речи», Ann Arbor: Ardis, 1977. (СПб.: Пушкинский фонд, 2000).
«В Англии», 1977.
«Римские элегии», 1982.
«Новые стансы к Августе», 1982: Стихи к М. Б. 1962—1982. — Ann Arbor: Ardis, 1983; 1988. (СПб.: Пушкинский фонд, 2000).
«Путешествие в Стамбул», 1985
«К Урании», 1988.
«Примечания папоротника», 1990.
«Пейзаж с наводнением», 1996.
|
