Сквозь
звонкое небо ночного потока
Прекрасная
грусть, как птенец,
Вспорхнувший
с ладони Николы Святого,
Летела
под звездный венец.
И
словно невеста всех наших окраин
И
наших обочин сестра,
Она
понимает, когда с ней играют,
Когда,
защищая, сгорают в кострах.
Едва
различима за бодрой улыбкой,
Теряется
в тонущих песнях смуглянки,
Канатоходкой,
почти невидимкой
В
глазах у шахтера мелькает беглянкой.
У
изголовья ушедшей старухи,
Привычно
погладит холодные пальцы,
И
на правах молчаливой подруги
Беззвучно
споет о мужчинах-скитальцах,
Как
степь зацветет чабрецами и кровью,
Об
ожидании в каплях воды,
Что
катятся муками выгнутой бровью
В
предчувствии доли, в объятьях беды.
Я
узнаю по ее поцелуям
Всех
земляков, причастившихся к дали,
На
запах полынный приду и вслепую,
Куда
бы их руки судьбы не кидали.
Так
воин, добравшийся до Беловодья,
Воды
зачерпнет на слиянии рек
И
раны искрящимся светом обводит,
Пахучим,
как грецкий орех.
Так
старец свирепый на Зимогорье,
Под
сводами древних печер,
Сияющей
нотой задержит на горле
Тоску
об Эрнесто Че.
| 
