На последнем
стою рубеже — На святых, на оплёванных
плитах. Где-то видел я это уже
— Государство ментов и бандитов. Здесь
хотела воздвигнуть дурдом Торгашей
неуёмная свора, А построила новый
Содом С муляжом золотого собора… Шли
на подвиг, а враг — по пятам, Нас лишили
судьбы и удачи, Смерть по внутренним
свищет фронтам, А на внешнем — повальная
сдача. Наши танки увязли в крови, Наши
лодки нырнули в пучину, Мы не русские,
мы — «шурави», Мы «братки», а «братки»
— не мужчины. И никто от позора не
спас Опалённое красное знамя. Наши
женщины бросили нас, Наши дети смеются
над нами. Нас не надо молитвам
учить, Честь и совесть не выбить из
генов: Это стыдно — в сортирах
«мочить» Даже злых и неумных чеченов. Это
стыдно, пропив полстраны, За подачкой
протягивать лапу И не знать ни вины,
ни цены Оголтелому злу и нахрапу. Тот
— на «зоне», а тот — в блиндаже, Все
в дерьме, в нищете и обиде. Где-то видел
я это уже… Да в гробу, разумеется,
видел! Нам осталось лишь насмерть
стоять Или просто — без смысла и позы
— Бронированный «мерс» расстрелять, Как
Ильин расстрелял «членовозы».
