*
* *
Памяти Алеши
Парщикова
Помнишь, Лёша, над
Балтикой дерево то:
ни ствола, ни
ветвей, только листья сам-сто,
перекрашены
брюшки и спины,
а по сути стальные
пластины.
Не поймешь, где
барокко, а где рококо,
листопадом все
это назвать нелегко.
Зарастает нездешней
природой
золотой родничок небосвода.
А еще и как буквы
над речью висят,
так в садовом ноже
зарождается сад.
Обрывается след на
дороге,
да к нему не приделаешь ноги.
Только токи бегут
на магнитный просвет:
сотворенное
есть, а творящего нет,
только зимнего
поля дожинок
или белые души снежинок.
И к нему, недоступному
даже в раю,
на подошвах ты вносишь
эпоху свою,
удаляясь от брошенной
тени,
как двойник и прообраз растений.
Там еще был какой-то
пречистый газон,
всё венки по нему да
букеты в сезон –
ни крестов, ни следов,
ни отсылок
безымянных нарочно могилок.
То, что ты не
ответишь на это письмо,
мне уже все
равно, потому что само
пережито двоение
жизни,
впереди ни упрека, ни тризны.
Остается в виду
у железной листвы
трехголовый дракон
без одной головы:
я, такой-то, еще и
Ерёма.
Это как-то пока незнакомо.
Будет в масть
тебе, Леша, завидный исход,
Колдер твой
золотым петушком пропоет.
Воскресение
сносит куда-то
на исходную точку
возврата.
1
мая 2009 г. Ирпень
|
