*
* *
Памяти Алеши
Парщикова
Помнишь, Лёша, над
Балтикой дерево то: ни ствола, ни
ветвей, только листья сам-сто, перекрашены
брюшки и спины, а по сути стальные
пластины.
Не поймешь, где
барокко, а где рококо, листопадом все
это назвать нелегко. Зарастает нездешней
природой золотой родничок небосвода.
А еще и как буквы
над речью висят, так в садовом ноже
зарождается сад. Обрывается след на
дороге, да к нему не приделаешь ноги.
Только токи бегут
на магнитный просвет: сотворенное
есть, а творящего нет, только зимнего
поля дожинок или белые души снежинок.
И к нему, недоступному
даже в раю, на подошвах ты вносишь
эпоху свою, удаляясь от брошенной
тени, как двойник и прообраз растений.
Там еще был какой-то
пречистый газон, всё венки по нему да
букеты в сезон – ни крестов, ни следов,
ни отсылок безымянных нарочно могилок.
То, что ты не
ответишь на это письмо, мне уже все
равно, потому что само пережито двоение
жизни, впереди ни упрека, ни тризны.
Остается в виду
у железной листвы трехголовый дракон
без одной головы: я, такой-то, еще и
Ерёма. Это как-то пока незнакомо.
Будет в масть
тебе, Леша, завидный исход, Колдер твой
золотым петушком пропоет. Воскресение
сносит куда-то на исходную точку
возврата. 1
мая 2009 г. Ирпень
|