«В тени украинских черешен», - ты машешь руками, словно взлетаешь, словно одними немыми губами прощаешься: «до-сви-да-ния». Дания тебя встречает, как сказочника со спичками: безумным ча-ча-чаем, игрушечными домиками с не-имя-верным количеством раскрашенных башен и придуманными приличиями.
«В тени! Украинских! Черешен!», - я маленькой рыжей Пеппи – случайным мальчишечьим стеклышком выжженной, сбежавшей пешкой пешком из слишком уж добрых книжек – иду вверхтормашками среди воришек, вершин и вышек. Заборов, калиток, соседок, соседей, собак и созвездий, и вишен. И я – многолика, я – иго-го-рука, я – Шива и Брахма, и Вишну!
«В те-ни-и укра-и-инс-ких чере-е-ешен…», - в карманы запихиваешь кулаки и запахиваешь пальто. И рваными джинсами метешь тротуары, чушь – мелешь и донкихотишь, кругом великаны, лесные пожары, фазаны – охотишь- ся целыми днями в зарослях, в джунглях и прочих природ- ах и ох /Алиса хохочет: о, бойся меня, Бармаглот!/
«В тени украинских черешен…», - устанем и сядем на мель, на иглу и на берег. И будет вот это: «ты веришь мне? верь!» и это: «ты врешь и краснеешь». Такое бывает во сне лишь: часы отмеряешь шагами, шаги же – часами меришь, и гори-гори-зонты съедают на завтрак солнце – дикое-дикое, оно по кругу тарелки долго прячется зайцами-бликами.
В тени украинских черешен осенью – детской старушкой листаю гербарий страниц. Прости все, что было, Пушкин!
Источник: http://novlit.ru/anyagruver/archives/155 |