Ниша и столп
- Слепок стриженой липы обычной
окажется нишей,
если только не входом
туда, где простор каменеет,
или там
погружается в гипс и становится
тише
чей-то маленький быт и уже
шевельнуться не смеет.
Словно с древа
ходьбы обрывается лист онемевшей
стопою,
словно липовый мед, испаряясь
подвальной известкой,
застилает твой
путь, громоздя миражи пред тобою,
выползает
из стен и в толпе расставляет присоски. -
- Сколько душ соблазненных
примерить пытается взглядом
эти нимбы
святых и фуражек железные дуги,
чтобы
только проверить, гордясь неприступным
нарядом,
то ли это тавро, то ли кляп,
то ли венчик заслуги. -
- Или чучело речи в развалинах
телеканала,
или шкаф с барахлом, как
симметрия с выбитым глазом,
или
кафельный храм, или купол густого
вокзала,
или масть, или честь, оснащенная
противогазом.
Одноместный колпак,
как гитарная радуга барда,
или колокол
братства с надтреснутой нотой в
рыданье,
ветровое стекло, осененное
нимбом с кокардой
над стальными усами,
проросшими всем в назиданье. -
- Не тайник, не тюрьма, не гнездо,
не мешок, не могила -
это столб наизнанку,
прожектор с обратным свеченьем,
западня
слепоты, провиденья червячное рыло,
это
- ниша твоя, горизонт в переулке
осеннем.
Не капкан, не доспех и не
просто скелет насекомый -
это больше
в тебе, чем снаружи, и больше сегодня,
чем было.
Ты стоишь на столбе, но не
столпник, горящий в объеме,
ты открыт,
но не виден, как будто тебя ослепило. -
- Так шагни в этот зев, затаивший
последнее слово,
в этот ложный ответ
на его же пустую загадку,
в этот
лжелабиринт и подобие вечного крова,
в
этот свет-пересмешник, сведенный к
немому остатку.
И царь-колокол там не
звонит, и царь-пушка, увы, не стреляет.
Медный
всадник не страшен, и все потому, что
пространство
канцелярски бесстрастно
тебя под ответ подгоняет,
провоцируя
зависть и гордый нарыв самозванства. -
- Ты способен извлечь доказательство
права на дулю
самому бытию в виде
царских родимых отметин,
словно ты -
Себастьян, тот, что кожей выплевывал
пули,
ты соправен природе и этим себе
незаметен.
Самовластный, как рекс или
Каин с клеймом абсолюта,
прирученный
ловушкой, избравший содом тяготенья,
ты
живешь как мертвец, потому что позволил
кому-то
убивать без разбора все то,
что претит прирученью. -
- Да, ты вышел нагим, но успел
обрасти позолотой
ежедневной приязни,
влюбленности в самоубийство.
Ты
безумен, как тать, продырявивший бездну
зевотой,
заполняемой наспех дурманящей
страстью витийства. -
- И не думал о том тот, кто стену
ломал на иконы,
что стена, как в размол,
попадает в разменную кассу,
что ее
позолотой окрасится век похоронный,
век,
что пишет быльем по крови, как маляр по
левкасу. -
- Этой падшей стеной ты накрыт,
как мудрец шлемофоном,
где, как тысячи
ниш, осыпаются камешки свода
и шуршат,
и из них в тяготенье своем неуклонном
вызревает
стена или только пустая порода. -
Источник: http://novlit.ru/ivanfzhdanov/archives/63 |
